Аннотация: В статье рассматриваются традиционное хозяйствование калмыков в начале XX в. в рамках разумного природопользования, виды традиционного хозяйствования, причины современного бедственного экологического положения региона.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Правительства Республики Калмыкия в рамках научного проекта «Интеграция гуманитарно-экологических и социально-политических действий в целях принятия управленческих решений» № 14-46-01031 «(№14-01-96500) — р_юг_а».

Ключевые слова: традиционное природопользование, эколого-хозяйственная система производства, окружающая среда, Калмыкия, калмыки, калмыцкая степь, опустынивание.

Ethno-ecological household of the Kalmyks in the beginning of 20th century

Badmaeva N. V., Idzhaeva B. V. 

 Abstract: The article overviews traditional household of the Kalmyks at the beginning of 20th century within the framework of reasonable use of natural resources, kinds of traditional household, reasons of a modern disastrous ecological situation in the region.

Keywords: Traditional use of natural resources, ecological economic system of manufacture, environment, Kalmykia, Kalmyks, Kalmyk steppe, desertisation.

Проблемы сохранения природной среды, экологической безопасности в настоящее время приобретают особое значение в условиях современной экологической ситуации в Калмыкии. Как известно, антропогенное влияние на природу степей приводит зачастую к необратимым изменениям среды обитания. Одним из таких изменений в Калмыкии является опустынивание. В тексте Конвенции ООН по борьбе с опустыниванием дается следующее определение этого термина. Опустынивание представляет собой деградацию земель в засушливых, полузасушливых и сухих субгумидных районах в результате действия различных факторов, включая изменение климата и деятельность человека (Конвенция … , Электр. ресурс). На состояние опустынивания большое влияние оказывает совокупность как природных, так и антропогенных факторов (степные пожары, распашка пастбищ). В Калмыкии опустынивание развивается на фоне таких природных факторов, как засуха и колебание уровня Каспийского моря, которое оказывает огромное влияние на прибрежные экосистемы. Из антропогенных факторов опустынивания в настоящее время продолжает доминировать деградация растительности под влиянием выпаса скота, вызывающая на бурых почвах ветровую эрозию (Борликов, Харин, Бананова, Татеиши, 2000: 37).

Поскольку почти вся Калмыкия находится в зоне аридного климата, в настоящее время процессами опустынивания в той или иной степени охвачено 83% территории республики. Процесс опустынивания в Калмыкии приводит к формированию открытых и назакрепленных песчаных массивов. 25 населенных пунктов были занесены и (или) заносятся песком.

К 1987 г. площадь открытых песков составила 10% территории Калмыкии. Сильному и очень сильному опустыниванию подверглось 47,8% территории республики. Масштаб проблемы к признанию Калмыкии зоной экологического бедствия. Постановлением Совета министров РФСФР в 1989 г. утверждена «Генеральная схема по борьбе с опустыниванием Черных земель и Кизлярских пастбищ». В соответствии с утвержденной схемой были начаты активные фитомелиоративные мероприятия по восстановлению деградированных пастбищ и закреплению песков. Были освоены технологии фитомелиорации на различных почвах, производство семян, трав и посадочного материала. Объемы фитомелиротивных работ возросли с 20 тыс. га в 1986 г. — до 100 в 1992 г. Однако недостаток финансовых ресурсов привел к постепенному сворачиванию работ (Борликов, Харин, Бананова, Татеиши, 2000: 44).

Тем не менее, фоновой для Калмыкии стала слабая стадия опустынивания — 71,9%, сильная и очень сильная — занимают 13,3%, тогда как первая из них в 1987 г. составляла всего 8,3%. В частности, этому способствовало резкое снижение в 1990-х годах поголовья выпасаемого скота, смена аридного климатического цикла на гумидный привели к демутации растительного покрова пастбищ. С 1989 г. увеличилось количество выпадаемых осадков в пределах региона с 180 мм до 320 мм и более, снизилось количество дней с пыльными бурями и суховеями.

Более поздние полевые исследования показали, что к 1996 г. хозяйственное состояние пастбищ региона резко улучшилось, фоновой стала слабая стадия опустынивания 67,8%. Главными причинами демутации растительного покрова пастбищ стали резкое снижение поголовья выпасаемого скота, смена аридного климатического цикла на гумидный (влажный) (там же: 46).

Несмотря на это, проблема опустынивания Калмыкии не утратила своей остроты, т. к. увеличение антропогенной нагрузки, аридности климата могут вновь вызывать активизацию процессов опустынивания и, как следствие, ухудшение социально-экономического развития региона, что отражается на благосостоянии населения. По оценкам специалистов, в настоящее время идет усиление процесса опустынивания, ухудшение состояния пастбищ.

Сложная экологическая ситуация в республике обуславливает возросший интерес к традиционному способу хозяйствования калмыков, при котором сохранялась благоприятная экосистема региона. Изучение традиционных компонентов хозяйствования этноса приводит к выявлению традиций неразрушающего природопользования конкретной местности. В этой статье рассматриваются этно-экологические компоненты хозяйствования калмыков в начале XX в., их разумное природопользование и причины, нарушившие традиционный баланс хозяйственной деятельности человека и состоянием окружающей среды.

В конце XIX — начале XX века Калмыкия являлась одной из наиболее отсталых окраин царской России. Главной отраслью экономики было сельское хозяйство. Как отмечает С. Б. Бадмаев, экономика Калмыкии носила экстенсивный характер с преобладанием скотоводства над земледелием (Бадмаев, 1979: 5). После 1917 г. был взят курс на интенсификацию развития сельского хозяйства. Социалистическое переустройство сельского хозяйства предполагало кооперирование крестьянства в совхозы и колхозы. В виду того, что калмыки в то время еще вели кочевой образ жизни, объединение в колхозы вызывало дополнительные трудности, поскольку этот процесс был связан с одновременным переходом к оседлости.

Согласно концепции интенсификации животноводства предполагалось, что достаточно увеличить поголовье скота, ввозить недостающее количество кормов, построить откормочные комплексы, и Калмыкия станет крупным производителем мяса, кожи, шерсти. Но такая интенсификация, призванная увеличивать и удешевлять производство, дала обратный результат. Из региона стабильного животноводства в дооктябрьский период Калмыкия превратилась за советские годы не только в зону безнадежно убыточного сельскохозяйственного производства, но и в зону с утраченными пастбищами, с наступающей пустыней, то есть в зону экологического бедствия. Одной из главных причин, приведшей к такому результату, историки называют пренебрежением историческим опытом предков (Команджаев, 1999: 16).

Таким образом, мы видим, что начало этой негативной тенденции было положено в 1920-х годах форсированными темпами изменения привычного уклада жизни. В итоге за 1920–1930 годы произошло коренное изменение структуры народного хозяйства, что при общей неготовности народа к такому переходу и отсутствии надежной кормовой обеспеченности закономерно привело к опустыниванию значительных пространств калмыцкой степи. Как отмечает А. Н. Команджаев, упадок хозяйственной культуры калмыков последовал в годы депортации и частично в 1960–1970 годы (там же: 9). За эти годы были практически ликвидированы верблюдоводство, коневодство и разведение овец калмыцкой породы. Ныне 70% калмыцких домашних животных составляют тонкорунные овцы и 30% крупный рогатый скот. Также возросла доля растениеводства, что является неэффективным, а порой и губительным фактором в условиях аридной зоны.

Такое нерациональное использование земель и пастбищ привело не только к упадку сельскохозяйственного производства, но и к  признанию республики зоной экологического бедствия. Поэтому целесообразно дать некоторую характеристику ведения скотоводческого хозяйства в дооктябрьский период, как пример разумного природопользования населения в условиях аридной зоны.

В этот период, исходя из почвенно-климатических условий, уже сложилась некоторая специализация калмыцкого скотоводческого хозяйства: были выделены три экономические зоны, которые различались соотношением земледелия и животноводства — западная, центральная, восточная (Бадмаев, 1979: 5).

Западная зона — скотоводческо-земледельческая. В нее входил Большедербетовский улус Ставропольской губернии, который имел 286490 десятин земли, из них удобная для пастбищ площадь составляла 181726 десятин. По почвенно-климатическим условиям эта зона наиболее благоприятна, поэтому земледелие  как самостоятельная хозяйственная отрасль здесь успешно развивалось. По данным переписи 1897 г. им занималось более 15% населения улуса. Со временем земледельческое производство  стало опережать животноводческое: в иные годы калмыки продавали зерна на сумму, в 1,5–2 раза превышавшую сумму от продажи скота. В 1903 г. в улусе под личной обработкой калмыцких хозяйств находилось 12549 десятин пашни и под совместной обработкой 42681 десятин. Улусу принадлежало 41653 головы овец и коз, 28254 головы крупного рогатого скота, 2667 лошадей, 95 верблюдов и 338 свиней (там же: 6).

Две другие зоны располагались на территории Астраханской губернии. Центральная зона — скотоводческая, с наметившейся тенденцией перехода к скотоводческо-земледельческому хозяйству. На этот регион приходилось 3164216 десятин земли (51% площади, занимаемой калмыцким населением на территории Астраханской губернии), из которых удобная земля составляла 3036296 десятин. Здесь было сосредоточено 45,5% калмыцкого населения Астраханской губернии. В зону входили — Малодербетовский, Манычский, Икицохуровский улусы. Согласно обследованию 1909 г. калмыцкими хозяйствами засевалась площадь 13377 десятин или 99,9% всей посевной площади степи. На эту зону приходилось 70,9% (101610 голов) крупного рогатого скота, 59,1% (288606 голов) овец, 61,8% (42216 голов) лошадей, 49,3% (10339 голов) верблюдов (там же: 7). Население перечисленных выше улусов было самым крупным держателем скота. По видам животных крупнейшими производителями лошадей были хозяйства Малодербетовского и Икицохуровского улусов, крупного рогатого скота и овец — Малодербетовского и Манычского, верблюдов — Икицохуровского.

Восточная зона — чисто скотоводческая, лишь калмыцкие хозяйства, расположенные вдоль Волги и Каспийского побережья, занимались рыболовством или сочетали его с животноводством. Она занимала 2949988 десятин земли (48,3%), в том числе удобной 256583 десятин. Населению данного региона принадлежало 40746 голов крупного рогатого скота, 195351 голов овец, 25232 голов лошадей, 10766 верблюдов. Здесь проживало 60450 чел. или 54,1% калмыцкого населения Астраханской губернии. Здесь располагались Багацохуровский, Харахусовский, Александровский, Эркетеневский и Яндыко-Мочажный улусы. К началу  века здесь были отмечены низкие нормы содержания скота, которые  вызваны тем, что пастбища не могли вынести большой нагрузки. В Багацохуровском улусе наблюдается самый большой процент бесскотных хозяйств (30%) и число «отходников» на рыбные и соляные промыслы, а также на различные сельскохозяйственные работы. То же самое можно сказать и о других улусах (Бурчинова, Команджаев, 1989: 27).

В каждой зоне выработались свои нормы содержания скота. Такая порайонная специфика сложилась не случайно, а в результате многовекового приспособления калмыков к жизнедеятельности в условиях засушливых степей (Сюйва, 1989: 73). Превышение нормы означало перегрузку пастбищ и их уничтожение, и, как следствие, — падение жизненного уровня. Нехватка средств, поступавших от животноводства, калмыки старались восполнить за счет других занятий: земледелия — в Малодербетовском, частично — в Манычском, рыболовства — в Яндыко-Мочажном, частично — в Эркетеневском  улусах или же найма на сельскохозяйственные работы. В улусах, где отмечены низкие животноводческие нормы на семью (Александровский, Багацохуровский, Эркетеневский) встречалось больше всего хозяйств (соответственно 72%, 68,6 % и 43,3 %), занимавшихся отходничеством. В Яндыко-Мочажном и Малодербетовском улусах было мало отходников, потому что здесь бесскотные хозяйства имели возможность заняться рыболовством или земледелием. В Харахусовском улусе отходничеством не занимались из-за самой высокой в Калмыкии численности скота, приходящейся на одно хозяйство. Это касается и Икицохуровского улуса, где была довольно высокая обеспеченность скотом. Доходы от коневодства и разведения крупного рогатого скота здесь были самыми значительными. Эти причины свели к минимуму необходимость в отходничестве.

Таким образом, необходимый прожиточный минимум калмыки обеспечивали себе не только животноводством, а также в отдельных районах — земледелием и рыболовством, и повсеместно — за счет найма на сельскохозяйственные работы, на рыбные и соляные промыслы. Сложились оптимальные для условий Калмыкии  нормы животноводства, выведенные самой жизнью — 16,6 условных единиц крупного рогатого скота на хозяйство.

Следует отметить, что определенные нормы сложились и на расход скота. В 1912 г. калмыки продавали: лошадей — 8719 (11,9 % от общего поголовья), крупного рогатого скота — 23162 (13,86 %), овец — 74221 (11,5 %), верблюдов — 1878 (7,6 %), коз — 2716 (15,8%) (там же: 81). Суммарное поголовье проданных животных составляло 52993 условные единицы крупного рогатого скота, то есть 12,3 % от общей численности. Самой товарной отраслью являлось разведение крупного рогатого скота, затем — коневодство, за ним — овцеводство, а на последнем месте — верблюдоводство. Однако 12,3 % — это не только доля продаваемого скота. Кроме того, 5,3 % скота жители Калмыкии употребляли в пищу, 0,3–0,5 % жертвовали в хурулы. Если же к этому добавить ежегодный падеж (6%), то выходит, что общая доля «отхода» животноводства составляла около 24%. Это и есть выведенная нашими предками допустимая норма расхода, которая позволяла животноводству дооктябрьской Калмыкии не только самовосстанавливаться, но и наращивать прирост. Таким образом, ориентировочно можно считать, что для нормального самовосстановления и некоторого прироста животноводства расход может составить около 25% от общей численности скота.

Обращает на себя внимание способность калмыцкого животноводства к самовосстановлению после губительных стихийных бедствий. Это подтверждает как общая динамика животноводства по Калмыкии, так и по отдельным улусам. Например, гололедная и метельная зима 1896–1897 гг. уничтожила в Харахусовском улусе 80% овец, лошадей — 75%, крупного рогатого скота — 14%. Тем не менее, через пять лет скотоводы улуса полностью восстановили прежнее поголовье, частично превысив его, обойдясь при этом без массовых закупок скота извне. Для восстановления прежнего поголовья скотоводы стали, во-первых, создавать кормовую базу, доведя ежегодную заготовку сена, камыша и соломы накануне первой мировой войны до 10,5 млн пудов, из которой 25–30 % покупались у переселенцев. Львиная доля (свыше 70%) заготовок кормов приходилась на Малодербетовский, Манычский и Икицохуровский улусы. Во-вторых, большое значение придавалось обводнению Калмыцкой степи. Для чего скотоводы занимались рытьем колодцев и устройством искусственных прудов. По данным начала века только за 1900 г. в калмыцких улусах было возведено 25 плотин для сбора талой и дождевой воды и вырыто свыше 500 колодцев. Тогда же в Калмыкии было вырыто три артезианских колодца: один — в Эркетеневском, два — в Икицохуровском улусах (Сюйва, 1989: 77).

Теперь необходимо дать характеристику основных животноводческих отраслей.

Коневодство. Обследование 1909 г. отметило, что в Калмыкии лошади в основном метисы калмыцкой породы с донскими, арабскими, орловскими рысаками и прочими. С конца XIX века вплоть до 1917 г. заметен динамичный рост поголовья лошадей. Это связано с тем, что с 1891 г., то есть с момента проведения военно-конской переписи, калмыцкие коневоды получили надежный рынок сбыта в лице военного ведомства. Калмыцкие лошади отвечали всем требованиям этого министерства. В Калмыкии предприимчивые коневоды стали учреждать конные заводы, в которых проводилась селекционная работа. На договорных началах был обеспечен планомерный сбыт лошадей в кавалерийские части. Заметна была очень сильная концентрация калмыцкого коневодства в руках нескольких десятков лиц. Широко были известны конные заводы Э.-У. Дондукова, Т. Тундутова, М. Цембилеева и других.

Крупный рогатый скот. Это скот красной калмыцкой породы. Средний вес каждой головы составлял около 25–30 пудов. Ареалом распространения красной породы скота был весь юг и юго-восток европейской России. Племенные производители поставлялись в Екатеринославскую, Саратовскую, Ставропольскую, Самарскую и другие губернии, в Закаспийскую область. Цена калмыцкого скота превышала на 60-70 % цену скота местных пород.

Овцеводство. В астраханских улусах почти все поголовье овец было калмыцкой курдючной породы, отличавшейся неприхотливостью и максимальной приспособленностью к местным условиям. Средний вес овец составлял 4 пуда, настриг шерсти — 2,46 кг. Племенные образцы калмыцких овец поступали даже в американский рассадник «Эль-Пазо» (Бурчинова, Команджаев, 1989: 33). Из общей численности овец, которые имелись у астраханских калмыков 3,5% — тонкорунное поголовье (22 тыс.). Это совершенно ничтожная доля, даже несмотря на то, что тонкорунная шерсть стоила в два раза дороже шерсти калмыцких овец. Цена мериносов также превышала в 1,5–2 раза стоимость курдючных овец. Но было бы ошибкой считать, что калмыки не разводили мериносов потому, что не были знакомы с ними или настолько были далеки от рынка, что не осознавали более высокую степень их товарности. Это не соответствует истине. О высокой культуре овцеводства у калмыков можно судить по тому, что в ходе многовекового опыта была выведена именно калмыцкая порода овец с ее исключительной приспособленностью к засушливым степям. Эта порода овец являлась своего рода частью природного баланса. Вот почему калмыки выступали против выпаса тонкорунных овец, нарушавших экологическое равновесие степи. В Большедербетовском улусе картина была иной. Здесь мериносы составляли половину общего поголовья овец. Это объясняется совершенно другими почвенно-климатическими условиями, сходными со Ставропольем и наличием кормовой базы. Вместе с тем в 1901 г. в улусе насчитывалось 90 тыс. мериносов, в 1911 — 30 тыс. То есть за 10 лет произошло их сокращение в три раза. Дело в том, что предприимчивые хозяева стали заниматься земледелием. Таким образом, в Большедербетовском улусе пшеница в скоротечной конкурентной борьбе вытеснила овец как более рентабельная продукция для этого региона. Почти все тонкорунное овцеводство Калмыкии было сосредоточено в руках переселенцев (свыше 700 тыс. голов). Только в Улан-Эрге насчитывалось около 150 тыс. мериносов, в Элистинской и Приютненской волостях — 120 тыс. Естественно, что для их содержания требовались значительные пастбищные пространства, с хорошим травостоем, которых в Калмыкии не хватало. Это свидетельствует о том, что переселившиеся сюда крестьяне еще не успели перенять местную культуру животноводства.

Верблюдоводство. Эта отрасль животноводства является незаменимой в зоне пустынь и полупустынь, поскольку верблюды приспособлены к  ее климатическим условиям, способны питаться скудной растительностью и долго обходиться без воды. Калмыцкая порода верблюдов — бактрианы обладают неповторимыми биологическими и продуктивными качествами, что позволяет использовать природные резервы полупустынной и пустынной зон и производить дополнительное количество мяса, молока, а также шерсти, которая в дореволюционное время продавалась по цене тонкорунной (Президентская целевая программа…, 2001: 29).

Таким образом, как отмечает С. П. Павлов, в калмыцкой степи была сформирована равновесная эколого-хозяйственная система производства, особая материальная культура (Павлов, 2001: 121). Строго определенный видовой, породный и количественный состав животных складывался веками, исходя из конкретных природно-климатических условий, наличия достаточной площади, пропорционально необходимых летних и зимних пастбищ. Их биологическое разнообразие и кормовая емкость поддерживались, благодаря приобретенному опыту этноса. Сложившаяся материальная культура и хозяйственная система обеспечивали, с одной стороны, экологическую безопасность территории, а с другой, — экономическую целесообразность хозяйственной деятельности.

Список литературы:

Бадмаев, С. Б. (1979) Развитие экономики Калмыкии. Элиста.

Борликов, Г. М., Харин, Н. Г, Бананова, В. А., Татеиши, Р. (2000) Опустынивание засушливых земель Прикаспийского региона. Ростов-на-Дону : СКНЦ.

Бурчинова, Л. С., Команджаев, А. Н. (1989) От феодализма к капитализму. Элиста.

Команджаев, А. Н. (1999) Хозяйство и социальные отношения в Калмыкии в конце XIX — начале XX в. Исторический опыт и современность. Элиста.

Павлов, С. П. (2001) Эколого-экономические аспекты этнохозяйственной культуры // Динамика ценностных и культурных ориентаций народов Калмыкии. Сборник Калмыцкого государственного университета. Элиста.

Президентская целевая программа возрождения традиционного пастбищного животноводства (2001–2010 гг.) (2001). Элиста.

Сюйва, В. (1989) Кто остановит барханы? Элиста.

Конвенция Организации объединенных наций по борьбе с опустыниванием в тех странах, которые испытывают постоянную засуху и/или опустынивание, особенно в Африке [Электронный ресурс] // United Nations Convention to Combat Desertification. URL: http://www.unccd.int/Lists/SiteDocumentLibrary/conventionText/conv-rus.pdf. (дата обращения: 28.10.2014).

Дата поступления: 10.11.2014 г.

 Скачать файл статьи  11-Badmaeva-Idzhaeva.pdf [355,34 Kb] (cкачиваний: 22)

 К Содержанию номера

Библиографическое описание статьи:

Бадмаева Н. В., Иджаева Б. В. Этно-экологическое хозяйствование калмыков в начале XX века [Электронный ресурс] // Новые исследования Тувы. 2014, № 4. URL: https://www.tuva.asia/journal/issue_24/7554-badmaeva-idzhaeva.html (дата обращения: дд.мм.гг.).