Аннотация: Статья посвящена жанрам материнской
поэзии тувинцев. В традиционном обществе тувинцев
материнская поэзия выполняла важные функции по развитию детей, их становлению,
включению в социальные отношения.
Ключевые слова:детский фольклор, материнская поэзия, колыбельные песни, пестушки, потешки, тувинский фольклор.
Mother poetry in children’s folklore of Tuvans
Ch. A. Kara-ool
Abstract: Article is devoted to mother poetry of Tuvans. In the traditional Tuvan society maternal poetry performed important functions in development of children, their engagement and initiation in social relations.
Keywords:children’s folklore, mother poetry, cradle songs, nursery rhymes, Tuvan folklore.
Материнская поэзия имеют свою специфику,
и она создана взрослыми специально для детей объединяющую мир детей и мир
взрослых. Следует отметить, что материалов
по данному виду народного творчества в отечественной научной литературе
встречается крайне малое количество. Известны только две работы, посвященные
колыбельным песням. К ним относятся, во-первых, труды ученого, этномузыковеда,
фольклориста А. Н. Аксенова (40-е гг. ХХ в). Во-вторых,
работы тувинского музыковеда З. К. Кыргыз, в т. ч. «Песенная культура
тувинского народа» (Кыргыз, 1992). Автор, выделив специальный раздел
«Колыбельные песни и мелодические речитации», отметила, что в Туве
распространены напевы колыбельных песен, родственные напевам жанра «кыска ырлар» (короткие песни).
Одним из первых жанров материнской поэзии мы относим колыбельные песни (кавай ырызы). С самых первых дней жизнь ребенок была наполнена заботой со стороны матери, ее нежными прикосновениям, колыбельными песнями. Как считалось у тувинцев, новорожденный уже отличает мягкую руку мамы от чужой, узнает ее голос, он уже различает запахи (Ламажаа, 2015: Электр. ресурс). Следует отметить, что колыбельные песни помогают детям формировать слуховую и зрительную память, дети начинают запоминать лица исполнителей, а также слова и фразы, появляется первая эмоциональная реакция.
Наиболее распространенными колыбельными были өпей ыры:
|
Өпей, сарыым, өпей, өпей, Өпей, сарыым, өпей, өпей, Өпей, уруум, өпей, өпей, Удуп кѳрем оой, Өпей, уруум, опей, опей, Удуп кѳрем оой, Өпей, уруум, өпей, өпей! |
Баю, маленькая, баю, баю, Баю, маленькая, баю, баю, Баю, доченька, баю, баю, Усни-ка оой, Баю, доченька, баю, баю, Усни-ка оой, Баю, доченька, баю, баю! |
(Энчейбен, 2012: 5).
Характеризуя колыбельные песни тувинцев, А. Н. Аксенов писал, так: «при убаюкивании детей на такие мелодии речитируется два слова: "өпей,өпей” — "баю-баю”, "удуй бер оглум” — "усни, мой сын”» (Аксенов, 1964: 22).
Мы обращаем внимание на то, что в колыбельных песнях часто встречается слово «өпей». В некоторых районах Тувы слово «өпей» означает как второе имя, например, когда взрослые обращаются, к ребенку с ласкательными словами они звучат так: «өпея», «өпеяшка» (маленький, маленькая), также встречаются в детских кличках: «Ѳпей-оол» (Маленький мальчик), «Ѳпей-кыс» (Маленькая девочка).
Также в колыбельных песнях моделируется и будущая деятельность ребенка:
|
Өпей, сарыым, өпей, өпей, Өру көрем, оой, Айнын чырыын оой, Ачаң туткан, оой, Чараш тудун оой, Алгыдар сен, оой, Хөгжудер сен, оой! |
Баю, маленький, баю, баю, Взгляни верх, оой, Светлая луна оой, Построенную отцом, оой, Красивую стройку, оой, Будешь расширять, оой, Будешь развивать, оой! |
(Энчейбен, 2012: 5).
Благодаря песне задается структура социального пространства, в котором он найдет себе место, закладывается система отношений в мире людей, определяются цели жизни ребенка. М. Н. Мельников пишет, что колыбельные песни являются инструментом педагогического воздействия на ребенка, а для последнего — первичной формой освоения действительности, познания простейших форм взаимосвязи предметов окружающего мира (Мельников, 1987: 125).
Также в колыбельных присутствуют идея магической защиты ребенка от злых и враждебных духов через некрасивые названия детей. Например:
|
Авазының бичии уруу, Авазының семиспейи, Авазының чыдыгбайы, Бичии кызы кайы чоор! |
Мамина маленькая, Мамина толстушечка, Мамина вонючка, Где маленькая доченька! |
(Полевые материалы автора, далее — ПМА, 2013).
Слова «плакса», «толстушечка», «вонючка» должны были сделать непривлекательным ребенка для злых сил или сбить их с толку.
У тувинцев бытовала колыбельная песня, посвященная собственно колыбели (кавай), которую также исполняли девочкам:
|
Авай, авай, авай, авай, Авазынган авайымны, Авайымдан артык ынак, Аартанган кавайымны. Увай, увай, увай, увай, Увазынган, увайымны Увайымдан артык ынак Удуп өскен, кавайымны. |
Мама, мама, мама, мама, Мама милая мама, Мамы моей милой лучше, Укаченная колыбель моя. Тетя, тетя, тетя, тетя, Тетя, милая моя. Тети милой моей лучше Взрастившая колыбель моя. |
(Кыргыз, 1992: 43–45).
Считалось, что во время сна ребенок слышит голос, интонацию, мелодию и слова матери, а содержание песни проникает внутрь ребенка, и способствуют формированию определенных положительных качеств человека.
Второй жанр материнской поэзии — пестушки «кѳгудуглер». Ф. С. Капица отмечает: «пестушки, это краткая ритмизованная приговорка, состоящая из трех или четырех стихотворных строк, сопровождающая те или иные обыденные действия с детьми (Капица, 2002: 59).
Во-первых, они выполняли сакральные функций. И здесь звучит тема защиты. Тувинцы сопровождали пестушками буквально все действия ребенка колыбельного периода в период бодрствования. Например, когда ребенок только просыпался, мать, поглаживая его, ласково проговаривала:
|
Авазының ачыыназы, Авазынын хунчугежи, Авазынын борбаашкажы, Карактарын ажыдып алган, Отуп келген борбаашкажы! |
Мамино неженко, Мамино солнышко, Мамина пышечка, Глазки свои открыла, Пышечка лежит, проснулась! |
(ПМА, 2011–2013).
Во-вторых, пестушки выполняли физические функции. Например, они звучали и тогда, когда ребенка необходимо было перепеленать, а заодно и сделать массаж:
|
Бистиң бичии бутчугаштарывыс, Бистиң бичии холдарывыс. |
Наши маленькие ножечки, Наши маленькие ручки. |
(ПМА, 2014).
По нашему мнению, пестушки, сопровождающие массаж способствовали физическому моделированию. Когда ребенок начинал самостоятельно выполнять конкретные действия, то содержание пестушек и их темпоритм менялся. Они исполнялись более активно, ритмично и помогали координировать движения. Например, когда он самостоятельно сидеть, держать равновесие:
|
Авазының оглу, Олуруп эгелээн увааң, Уван оой, олуруп эгелээн, Олур, олур хензигпей, Олур, олур! |
Мамин сыночек, Начал сидеть увааң, Уваан оой, начал сидеть, Сиди, сиди маленький, Сиди, сиди! |
(ПМА, 2011–2013).
Рассматривая вышеуказанные пестушки, мы обращаем внимание на следующие моменты. Во-первых, исполнение их характеризуется ласковыми приговорами. Во-вторых, маркируются действия живого человека, способного самостоятельно и осмысленно действовать (ползать, сидеть). Если ребенок начинал самостоятельно стоять, ходить, держать предметы, осмысленно протягивать ручки, подпрыгивать, мать исполняла следующие пестушки:
|
Тур, тур, Тур, тур, тур оглум. |
Стой, стой, Стой, стой, стой сынок. |
(ПМА, 2012).
По нашему мнению, благодаря пестушкам, ребенок с колыбельного возраста учился не только понимать смысловую речь, но и учится, координировать ритм своих движений с движениями и словами взрослого.
К третьему жанру материнской поэзии мы относим потешки «хѳгледиглер». Рассматривая потешки в культуре тувинцев, следует отметить, что они характеризуются напевностью и ритмичностью. Мы выделяем три вида потешек. К первому виду относятся игры-потешки, связанные с маркированием ребенка как живого человека этого мира. Например, потешка «боп-боп». С помощью этой потешки его обучают твердо стоять на ногах, и приговаривает до тех пор, пока тот не упадет. Стоит родителям произнести слово «боп-боп», ребенок карабкается, старается подняться на ноги.
Второй вид потешек связан с приобщением ребенка к культурному пространству. Они способствуют приобщению ребенка к конкретным действиям, например, когда одевают ребенка:
|
Теп-теп тевенек, Теве саар идиктиг, Хап-хап хаванак, Кара саар идиктиг! |
Надень, надень тевенек Свои верблюжьи сапожки, Надень, надень хаванак, Свои юфтовую сапожки! (Дьяконова, 1988: 165). |
Здесь мы видим, при исполнении потешки, ребенок старается и сам протягивал поочередно свои ножки, что бы его обули.
Или, например, когда надевали на голову ребенка шапочку, то, чтобы он не капризничал, приговаривали:
|
Авазынын сарыгбайы Бөргувусту кедээли, Сарыгбайы, сарыгбайы, Бөргун, кедей, Бөргун кедей! |
Мамино желтенькая Наденем шапочку, Желтенькая, желтенькая, Оденет шапочку, Оденет шапочку! |
(ПМА, 2014).
И наконец, потешку исполняли в развлекательной форме, во время кормления ребенка, если не хотел кушать кашу, то взрослый проговаривал:
|
Найнам чип ал, шымда-шымда, Анайлар бис «чиийн» деп турлар Муукейлер келди шымда, Мунуң «мээ» деп эдип турлар |
Давайка-давайка кушай ням, Козлятки, хотят «кушать» Муу идет, давайка, «Дай» нам супчик говорят |
(Калзан, 1976: 146).
Мы согласны с мнением А. К. Байбурина о тесной связи ритуала и важных моментов в жизни человека, в том числе на его начальном этапе. Он писал: «человек должен видеть, слышать, ходить, говорить, но эти свойства не просто со временем приходят к ребенку, а появляются в результате выполнения определенных ритуальных действий, что всякий ребенок рождается «сырым» и первоочередной задачей является формирование его физического облика (Байбурин, 1993: 54).
Таким образом, материнская поэзия тувинцев, играя роль оберега, защищала, по мнению взрослых, ребенка от сглаза, болезней и злых сил и способствовала тем самым его физическому развитию, формированию психологического здоровья. Слушая материнские песни, он запоминал мелодию и слова, соотносил их с конкретными действиями, учился понимать речь. В материнских песнях маркируется, что ребенок как человек способный выполнять конкретные действия (ползать, сидеть, стоять, ходить), половозрастная дифференциация и социальная принадлежность. Кроме того, они способствуют осмыслению основных реалий окружающего мира (одежда, обувь, животные, пища).
Информанты:
2011–2013 гг. — Кара-оол Севильбаа Байкараевна. 1934 г/р, уроженка Кызыльского района поселка Баян-Кол.
2014 г. — Кара-оол Саяна Александровна, 1974 г/р, уроженка Кызыльского района, поселка Баян-Кол.
Список литературы:
Аксенов, А. Н. (1964) Тувинская народная музыка. М. 328 с.
Байбурин, А. К. (1993) Ритуал в традиционной культуре // Байбурин А. К. Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб. : Наука. С. 54.
Дьяконова, В. П. (1988) Детство в традиционной культуре тувинцев и теленгитов // Традиционное воспитание детей у народов Сибири / отв. ред. И. С. Кон, Ч. М. Таксами. Л. : Наука. С. 152–186.
Калзан, А. К. (1976) Очерки тувинского фольклора. Тыва улустун аас чогаалы. Кызыл : Тувинское книжное изд-во. 146 с.
Капица, Ф. С. (2002) Русский детский фольклор: учебное пособие. М. : Флинта ; Наука. 320 с.
Кыргыс, З. К. (1992) Песенная культура тувинского народа. Кызыл. 102 с.
Ламажаа, Ч. К. (2015) Ребенок в тувинской культуре [Электронный ресурс] // Новые исследования Тувы. № 1. URL: https://www.tuva.asia/journal/issue_25/7759-lamazhaa.html (дата обращения: 29.04.2015).
Мельников, М. Н. (1987) Русский детский фольклор: учеб. пособие. М. : Просвещение. 240 с.
Энчейбен, Д. (2012) Тыва улустун өпей ыры // Шын (газета). № 140 (18260) от 1 декабря. 5 с.
Дата поступления: 07.05.2015 г.
Файл статьи в PDF:
Библиографическое описание статьи:
Кара-оол Ч. А. Материнская поэзия в детском фольклоре тувинцев [Электронный ресурс] // Новые исследования Тувы. 2015, № 2. URL: https://www.tuva.asia/journal/issue_26/7974-kara-ool.html (дата обращения: дд.мм.гг.).
ОБСУЖДЕНИЕ