The time demanded new idols

Ch.-D. B. Ondar

Каадыр-оол Алексеевич Бичелдей про­шел путь от младшего научного сотрудника Тувинского научно-исследовательского ин­сти­тута языка, литературы и истории до видного государственного и общественно­го деятеля, известного в России и СНГ.

Великий философ Конфуций отмечал: «Когда мне было 15 лет, меня интересовала только учеба. В 30 лет начал свою жизнь, в 40 - я был самонадеянным, в 50 лет осознавал свое место в общем порядке вещей, в 60 лет я научился не спорить, мог делать все, что хочу, не разрушая свою жизнь».

Если проанализировать политическую деятель­ность и достижения в сфере гуманитарных наук Каадыр-оола Алексеевича Бичелдея, его становление как ученого, политика, общественного деятеля, то его жизнь вполне сопоставима со сказанным.

В 40 лет он начал входить в активную политику, на альтернативной основе был избран народным депута­том РСФСР. Это было свидетельством огромного до­верия к нему избирателей. С этого и началась его поли­тическая деятельность. Мы длительное время жили в условиях тоталитарного режима, когда каждое публич­но сказанное слово не только официальной властью, но даже и обществом оценивалось в соответствии с установками политического режима. И, конечно, сло­во, не соответствующее таким установкам, обществом осуждалось. Каадыр-оол Алексеевич был одним их тех, кто мог открыто выразить свою позицию по всем животрепещущим вопросам. И зачастую отдельные его высказывания воспринимались как проявления на­ционализма.

Смелость высказываний, открытость Каадыр-оола Алексеевича в последующие сложные 90-е годы возвы­сили его в глазах молодежи, просыпавшейся от застоя к свободному общению, но не всегда умеющей понять сути вопросов, не обладающей достаточной терпимо­стью. Мы - люди старшего поколения - в условиях глас­ности и как бы «всплеска» демократии были более консервативны в своих взглядах, поступках. А время требовало новых кумиров, новых руководителей.

Каадыр-оол Алексеевич, на стороне которого были симпатии тувинской молодежи, делал все возможное, чтобы уберечь от прямых столкновений группиров­ки радикально настроенной молодежи, которую явно подстрекали, в том числе и из-за рубежа, на такие столкновения.

Должен сказать, когда на озере Сут-Холь убили русских рыбаков, определенными силами были ор­ганизованы в Кызыле, на площади Ленина, митинги русскоязычных, были выставлены гробы убитых. Си­туация была очень тяжелой. Я до сих пор с содрогани­ем вспоминаю тот митинг. Я один стоял у микрофона и в течение четырех часов успокаивал митингующих, убеждал и отговаривал некоторых молодых тувинских ребят от действий, которые могли привести к страш­ным последствиям. К счастью, мои убеждения оказа­ли свое положительное влияние. Кроме того, молодые люди, которые ко мне подходили, не найдя на площади своего кумира, Каадыр-оола Алексеевича, также успо­коились, поняв, что неучастие в подобных массовых мероприятиях, не трусость, а мудрость.

С того времени я внимательно следил за выступле­ниями, поступками К. А. Бичелдея. Мы с ним свободно обсуждали сложившуюся в то время ситуацию в Ре­спублике, искали пути стабилизации экономической, политической, межнациональной ситуации. Мне всег­да доставляло удовольствие обсуждать с ним, умным человеком, умеющим слушать, терпимо относиться к критическим замечаниям, злободневные вопросы. А их, непростых, было множество. В том числе, остро стоял вопрос о руководящих кадрах ре­спублики.

В 90-ых годах, когда Коммунистическую партию (под большим нажимом Б. Н. Ельцина) везде обвиняли во всех грехах и неудачах, Обком партии Тувы старал­ся сохранить свое влияние на настроение общества, однако ему это не удавалось. Меня как главу Республи­ки (тогда главой Республики считался избранный на альтернативной основе Председатель Верховного Со­вета) стали упрекать за то, что я хожу в обком КПСС, за то, что являюсь членом бюро обкома, обвинять, что я, руководитель республики, выполняю указания и решения обкома КПСС. Особенно запомнилась мне встреча с известным режиссером Сиин-оолом. Он буквально клеймил меня позором, упрекая в том, что я до сих хожу на заседания бюро, выполняю решения обкома. Кстати сказать, Сиин-оола я высоко ценю и уважаю как моего друга, друга моих сестер, талантли­вого человека.

Понимая, что глава республики должен быть вне партий, я написал заявление о выходе из соста­ва бюро обкома КПСС. Позднее секретарь обкома Г. Ч. Ширшин в своей книге обвинил меня за это, напи­сав, что выход из состава обкома был предательством с моей стороны. Мы с Г. Ч. Ширшиным многие годы активно работали, понимали друг друга с полу­слова и сделали многое для развития Тувы.

Пришло новое время, многие ценности были разру­шены, изменились устремления и идеалы людей, осо­бенно молодежи. И в этой обстановке важно было ре­шить, каким должно быть руководство республики. Я долго размышлял, сравнивал нашу ситуацию с полити­ческой обстановкой в других республиках (Татарста­не, Якутии, Чечено-Ингушской, Северо-Осетинской и других). Однажды вечером на семейном совете принял решение уйти в отставку, посчитав, что следует дать дорогу более молодым и востребованным в новой си­туации людям. Это был, в первую очередь, Каадыр-оол Алексеевич, который, без сомнения, был лидером и оказывал позитивное влияние на неспокойную моло­дежь. По моему предложению на сессии Верховного Совета его председателем после моей отставки был избран Каадыр-оол Алексеевич Бичелдей.

Думаю, что его избрание было правильным шагом, способствовавшим стабилизации обстановки в Туве. Молодежь успокоилась, потому что ее лидер - Каадыр-оол Алексеевич, стал практически главой республики. Он обладал необходимой политической гибкостью, что позволяло ему воздействовать и на экстремистки настроенную часть молодежи. Считаю неуместным бытующее и до сих пор, особенно среди русскоязыч­ного населения, мнение о том, что в существовавших в те годы трениях межнационального характера есть вина Каадыр-оол Бичелдея. Это неверно и, по крайней мере, некорректно.

Я помогал и карьерному росту Шериг-оола Дизижиковича Ооржака, видя в нем также перспективного, разумного деятеля (хотя довольно хитрого и умеюще­го манипулировать общественным мнением). Он был избран председателем правительства Тувы по моей рекомендации на первой сессии Верховного Совета.

Я как старший товарищ, человек, проживший боль­шую жизнь, доволен, что К. А. Бичелдей оправдал все мои ожидания, проявив себя как зрелый руководитель, умный политический и общественный деятель, боль­шой ученый.

В 2001 г. (месяца не помню) я присутствовал на его защите ученой степени доктора филологических наук по теме «Теоретические проблемы фонетики со­временного тувинского языка», которая проходила в Институте языкознания РАН в Москве. Я ощущал чувство гор­дости и восхищения на этой защите, слушая, как он докладывал о проблеме, отвечал на вопросы извест­ных ученых. Он не только отвечал на вопросы, но сам задавал ученым вопросы, на часть которых те затруднялись ответить.

Обобщая сказанное, хочу отметить, что в лице К. А. Бичелдея тувинский народ имеет одного из до­стойных своих сыновей. В истории человечества не­мало фактов, когда власть и общество не оценивают на должном уровне позиции и действия отдельных из­вестных людей (ученых, государственных, обществен­ных деятелей). Хотя истинная их сущность все же становится известной. Считаю, что задача общества - уметь видеть и ценить их вклад, беречь таких людей от различных незаслуженных нападок и порицаний, вы­званных непониманием их взглядов и позиций.