Местные историки, рассказывая о гибели в сталинских застенках национальной интеллигенции, никак не увязывают эти репрессии с предшествующими событиями. Между тем взаимоотношения хакасской политической элиты и советской власти требуют основательного изучения.

Начало

ПЕРЕМЕНЫ общественно-политического характера (с 1917 года) заставили хакасское общество консолидироваться вокруг авторитетных людей. К этому времени собственная интеллигенция насчитывала 90 — 100 учителей, кооператоров, священнослужителей и прочих, стоявших в основном на антибольшевистских позициях и имевших заметное влияние на неграмотных скотоводов. Распространение в Хакасии советской власти сдерживалось прежде всего отсутствием соответствующих работников из числа коренного населения. Поэтому первая политическая элита хакасов большей частью образовывалась из некоторых представителей местной знати, выдвинувшихся во власть в силу знания русского языка. В отличие от русских деревень, где работа в советских органах расценивалась крестьянами в качестве обязательной повинности, отбываемой по очереди, в хакасских обществах в силу присущей им социальной иерархии ее исполняли привычные фигуры зажиточных хакасов, которые зачастую саботировали решения новой власти.

С осени 1921 года национальная интеллигенция поддержала выдвинутую на Улалинском съезде (март 1918 года) идею алтайских националистов о создании государства, где бы в союзе с соседними тюркскими народами находились и хакасы. В июне 1922 года под напором сторонников этой идеи Сиббюро ЦК РКП(б) было вынуждено принять решение об организации автономной области, но в пределах лишь Горно-Алтайского уезда. Только после этого Енисейский губком РКП(б) согласился с необходимостью образования “инородческого” района, но в составе Минусинского уезда.

Начало суверенности

СОБЫТИЕМ, объективно назревшим и совпавшим с ликвидацией соловьевщины, стало образование в 1923 году Хакасского уезда в пределах Енисейской губернии. Это позволило увеличить бюджет региона и предоставить населению льготы финансового и правового характера. Власти признали специфику национальной территории и в своей налоговой политике.

С сентября 1924-го по ноябрь 1925 года на советскую, партийную, профсоюзную и кооперативную работу были выдвинуты 32 хакаса. Однако в то же время Сибкрайком ВКП(б) командировал сюда специалистов, заменив ими некоторых выдвиженцев; и хотя четыре пятых населения региона составляли хакасы, выборы дали им представительство в советах не более 50 процентов. Чуть более половины членов насчитывали они в уездном исполкоме. Небольшой была прослойка хакасов и в местной коммунистической организации.

В результате саботажа представителей коренного населения и назначения на руководящую работу русских создалась ситуация, когда, по высказыванию председателя Хакасского уревкома Г.И. Итыгина на пленуме Енисейского губкома РКП(б) (сентябрь 1924 года), “хакасское правительство оказалось без хакасов”. Его поддержал председатель губисполкома П.И. Шиханов, упрекнувший местные партийные власти: “Котляр
(секретарь Хакасского укомпарта. — А.Ш.) построил хороший шкаф, но полочки у него пустые, и Хакасией там не пахнет”.

Первое выдвижение хакасов из-за их неграмотности, назначения без подготовки на руководящие должности “сошло на нет”. Более надежным источником формирования управленческих кадров и интеллигенции стало обучение в сети учебных заведений, действующих на принципах классового подхода. Однако из-за малочисленности данная категория лиц, как свидетельствовал очевидец, не могла в полной мере решать проблемы, возникающие с русской колонизацией, и отстаивать экономические и культурно-национальные интересы коренного населения.

Наблюдаемое среди хакасов сопротивление государственной продовольственной политике нередко оказывалось успешным. Когда начиналось выявление объектов налогового обложения, коренные жители перегоняли скот из одного района в другой, затрудняя его учет. Порой главными действующими лицами этого саботажа становились сельские власти.

В то же время национальная элита являлась источником сепаратистских настроений в обществе. Спецслужбы сообщали властям о том, что зажиточные хакасы, рассчитывающие получить для “инородческого” района статус автономии (который бы позволил выселить русских и подчинить хакасов непосредственно центру), созданием Хакасского уезда в рамках Енисейской губернии не удовлетворились и высказываются за выделение из ее состава. Спецслужбы сообщали и о том, что хакасы якобы постоянно указывали на самовольные захваты русскими своих земель и этим возбуждали среди коренного населения нелюбовь к пришельцам и отрицательное отношение к советской власти. В условиях русско-хакасских противоречий все больше сторонников приобретали планы объединения с ойротской народностью и организации единой тюркской автономии.

За фасадом Хакасского округа

СОЗДАНИЕ Хакасского округа в составе Сибирского края (по постановлению ВЦИК от 25 мая 1925 года) способствовало дальнейшему развитию народов, проживающих на его территории. Округу были даны преимущества в представительстве делегатов на краевые съезды советов Сибири и в предоставлении денежных средств. В результате финансовое обеспечение жителей здесь стало превосходить окружающие районы, а объем взимаемых налогов в среднем с одного плательщика был меньше, чем, например, у минусинцев. Заканчивалось строительство Ачинско-Минусинской железной дороги, позволяющей усилить интеграцию региона в российскую экономику.

Сюда активнее стали направлять на руководящую работу коммунистов, подготавливать и выдвигать хакасов в окружные и районные учреждения, а также принимать их в ряды ВКП(б) и комсомола. К апрелю 1927 года насчитывалось восемь членов и 32 кандидата в члены партии из числа хакасов, или 12,7 процента всей парторганизации округа; к сентябрю их удельный вес в окружных учреждениях вырос до 5,7, а в районных — до 23,9 процента.

Национальная интеллигенция пошла на службу советской власти, но использовала ее, случалось, в собственных целях. В перспективе выборность принимала все более декларативный и формальный характер. При насыщенности аппаратов и учреждений русскими служащими и специалистами для поступления хакасов на службу не менее определяющими становились назначенство и родственные отношения. Соотношение же на партийно-советских должностях лиц разных национальностей оценивалось местной интеллигенцией как “захват русскими власти”. Оставались противоречия и в земельных отношениях коренного и пришлого населения. Недовольство в хакасских обществах было настолько сильным, что некоторые решались на возбуждение ходатайства о выселении русских даже перед центральными властями.

Оказавшись не в состоянии повысить статус региона, местная интеллигенция начала уезжать в Ойротию, где якобы проводилась “правильная” национальная политика, а также вновь пошла агитация за создание Тюркской республики. Проект ее организации не удался. Но высказывания Г.И. Итыгина о необходимости создания “автономного хакасского управления”, позволяющего иметь свое представительство во ВЦИКе, послужили поводом для обвинения его в “буржуазном национализме” и снятия с работы… Местная организация ВКП(б) в конце 1920-х годов переживала резкие проявления русского шовинизма и хакасского национализма. Перевыборы советов, раскалывая деревню не только по имущественному и политическому признакам, порождали борьбу за место в них между русскими и хакасами.

Еще действовавшие в середине 1920-х годов специальные комиссии “кулацкого” слоя в енисейской деревне не обнаружили. Хакасы называли себя “братьями, сватами или кумовьями”, а сохранившиеся пугдуры, тенгисы и кистены, то есть крупные скотовладельцы (в Аскизском, Чарковском и Чебаковском районах накануне коллективизации их насчитали около 160 человек), пользовались наряду с шаманами-камами большим влиянием на сородичей и местные органы власти. Выступая на одном из краевых совещаний (январь 1930 года), представитель Хакасии жаловался на трудности работы в аале, где по-родственному “всем заправляет бай”, и переполненность районных аппаратов байскими сыновьями, вынашивающими националистические идеи.

Наступление государства и обострение местной ситуации

ПРОВОДИВШАЯСЯ в 1927 — 1929 годах политика “чрезвычайщины” в сборе налогов и заготовках хлеба вызвала в Хакасии сопротивление со стороны некоторых советских функционеров, лиц, руководивших сельским хозяйством. Это позволило сибирскому руководству втянуть местных коммунистов во внутрипартийную борьбу и переложить на них вину за объективные трудности, возникшие в этой сфере. С должности председателя окрисполкома был снят Я.М. Арыштаев, а следом первый секретарь Сибкрайкома ВКП(б) Р.И. Эйхе обвинил Хакасский окружком в “правом оппортунизме”. Третий пленум Хакасского окрисполкома, состоявшийся 18 — 19 января 1930 года, снял с работы очередного председателя и вывел из своего состава ряд хакасских коммунистов. За ошибочное решение сосредоточить внимание коммунистов прежде всего на борьбе с хищническим убоем скота, в результате чего репрессиям подверглись и середняки, на пленуме Хакасского окружкома ВКП(б) (январь 1930-го) был заменен и состав его бюро.

В Сибири к “раскулачиванию” приступили на основании постановления крайкома ВКП(б) от 2 февраля 1930 года. В тот же день его бюро указало “провести (в Хакасии, Ойротии и Бурят-Монголии — А.Ш.) изъятие наиболее крупных и влиятельных феодалов…с конфискацией у них всех орудий и средств производства”. Тем самым, считают некоторые ученые, на эти регионы краевые власти “ликвидацию кулачества” в полном объеме не распространяли.

Однако местные коммунисты, следуя постановлению бюро Хакасского окружкома ВКП(б) от 8 февраля 1930 года о проведении коллективизации в сжатые сроки, осуществили широкую кампанию “раскулачивания”. В ходе ее обобществлению подверглись 849 хозяйств, аресту — 538 лиц, большинство которых были высланы в северные местности. Еще 500 хозяйств были расселены на новых местах в самой Хакасии. Депортация вновь обнаруживаемых “кулаков” продолжалась и в дальнейшем. Вместе с ними была ликвидирована и “старая” хакасская элита.

Такие масштабы и методы “раскулачивания” не поддерживались даже в партийной организации округа. Следуя установкам Сибкрайкома ВКП(б), бюро Хакасского окружкома 16 марта 1930 года отменило свое ошибочное решение о сплошной коллективизации.

Начавшись с “перегибов”, “великий перелом” в Хакасии сопровождался внутрипартийной борьбой и принятием превентивных мер, направленных против возможного саботирования со стороны национального чиновничества. Происходившие из байской среды служащие районных аппаратов снимались с работы, исключались из ВКП(б). На пятой Хакасской окружной партийной конференции (май 1930 года) делегаты Чарковской районной парторганизации потребовали включения в повестку дня заслушивание своего содоклада, а когда конференция отклонила их демарш, попытались создать некий “блок” и угрожали коллективной отставкой. “Фракционеры” выступили с обвинением окружкома партии в создании колхозов, близких к неминуемому развалу. Но конференция, осудив “линию”, проводимую “старым” составом бюро окружкома, как “правооппортунистическую”, призвала коммунистов к борьбе с “правым уклоном”, “левыми загибами” и примиренчеством.

Критикуя ситуацию, сложившуюся в деревне в результате коллективизации, и не видя перспектив для развития этноса в условиях округа, некоторые хакасы, изгнанные из партии с ярлыком “правых”, вернулись вновь к идее создания Тюркской республики. Так, в одном из писем К.А. Майтаков, полагая, что “узколобый эгоист” Сталин своей политикой может погубить “социалистическое строительство”, запросил своего московского адресата о настроениях национальных землячеств. При этом он сообщил, что в Хакасии “почва подготовлена, хакасский культурный актив, масса бедняков и середняков с этой акцией согласны”. Судя по этому признанию, в хакасском обществе набирали силу националистические и антисоветские настроения.

Создание автономии

ПРОДОЛЖАВШАЯСЯ коллективизация сопровождалась созданием Хакасской автономной области, которая впервые стала называться национальным регионом. Образование автономии было вызвано не просто тем, чтобы воплотить в жизнь “ускорение темпов социалистического преобразования”. Необходимо было решить проблемы, возникшие в отношениях между определенным населением и властью и потребовавшие усиления государственного контроля за становлением хакасского этноса на “рельсах социализма”.

Дело в том, что в условиях коллективизации, требовавшей быстрого реагирования и оперативного руководства со стороны местных властей, округа — как промежуточные звенья между краями и районами — начали превращаться в административную надстройку, тормозящую процессы дальнейшего развития. Учитывая необходимость “самостоятельного национального строительства, возможности развивать свою национальную культуру”, Хакасский окружком ВКП(б) высказался за организацию области. Поддерживая мнение хакасских коммунистов, Сибкрайком ВКП(б) признал целесообразным образовать вместо округа Хакасскую автономную область.

Создание автономной области расширило права и возможности местных властей, сопровождалось денежными вливаниями и еще большим укреплением финансового положения региона. Но часть полномочий по управлению регионом оказалась переданной сначала Западно-Сибирскому, а затем Красноярскому краевому исполкому.

Данная акция способствовала переходу хакасов на позиции советской власти, что подтверждалось ростом здесь партийных рядов и сопровождалось дальнейшей “коренизацией” властных органов. Тем самым у хакасов создавалась новая политическая элита — коммунистов-интернационалистов, или лиц, принявших правила сталинского истеблишмента. Коренное же население, попривыкнув к колхозам, приобщалось к реалиям новой жизни, сохраняя по возможности и традиции.

Расправа с национальной оппозицией

ДОСТИГНУВ некоторой стабильности в отношениях с обществом, власти зимой-весной 1934 года провели аресты представителей национальной интеллигенции Ойротии, Хакасии и Горной Шории. Среди них — и те руководители округа (Аешин, Майтаков и другие), что были сняты со своих должностей с началом массовой коллективизации. Как было доказано позднее, практические действия арестованных сводились к агитации за создание Тюркской республики. Но в августе 1934 года коллегия Западно-Сибирского краевого суда, обвинив 36 подсудимых в том, что они создали “контрреволюционную националистическую организацию “Союз сибирских тюрков”, в рядах которой занимались антисоветской деятельностью, приговорила большинство из них к заключению.

В сентябре — ноябре 1937 года аресту подверглась значительная группа хакасских управленцев и деятелей культуры, в частности, председатель Хакасского облисполкома М.Г. Торосов. Всем им как “неразоблаченным ранее участникам “Союза сибирских тюрков” инкриминировалось создание “контрреволюционной подпольной националистической организации”, пытавшейся образовать на территории Хакасии, Ойротии и Горной Шории “буржуазное государство” под протекторатом Японии.

На самом же деле национальная номенклатура, оставаясь недовольной положением, которое занимала Хакасия в составе Красноярского края, стремилась к преобразованию ее в автономную республику, напрямую подчиненную Москве.

Произошло это уже спустя десятилетия, но уже без крови и обвинений в национализме…

Александр ШЕКШЕЕВ,

кандидат исторических наук

Абакан

С.Д. Майнагашев родился в 1886 г. в улусе Иресов Аскизской степной Думы соединенных разнородных племен. Окончил Московский городской народный университет им. Шанявского. Являлся специалистом в области этнографии, лингвистики и фольклора, организатором научных экспедиций по Хакасии, автором ряда этнографических публикаций. С 1917 г. — член партии социалистов-революционеров, избирался членом судебного отдела Минусинского совета, председателем Хакасской степной управы, членом Минусинского уездного комиссариата, назначался помощником управляющего уездом. 24 апреля 1920 г. по обвинению в “организации карательного отряда” был приговорен Минусинской уездной ЧК к расстрелу.

М.Г. Торосов родился в ноябре 1900 г. в д. Означенное Минусинского уезда Енисейской губернии. Окончил Аскизскую сельскую (1917) и Красноярскую фельдшерско-акушерскую (1919) школы. Работал лекпомом фельдшерских пунктов, организовал комсомольскую ячейку в с. Усть-Есь Аскизского района. С 1925 г. — пропагандист передвижной школы политграмоты в том же районе, комсомольский работник. В 1928 г. возглавил Хакасское отделение совпартшколы, затем перешел на советскую работу. С 1930 г. по 1935 г. руководил Хакасской областной совпартшколой. В 1935 г. избран секретарем Аскизского райкома ВКП(б), а в октябре того же года — председателем Хакасского облисполкома. Возглавлял областную комиссию по переводу хакасского языка на новотюркский алфавит. Репрессирован. Реабилитирован.

К.А. Майтаков родился в 1903 г. в улусе Сырком Минусинского уезда Енисейской губернии. Из крестьян-середняков. С марта 1924 г. — секретарь Анжульского сельсовета, с февраля 1927 г. — секретарь и член Кызылсукского сельсовета. Заведующий финансовой частью Таштыпского райисполкома, его председатель, инструктор Хакасского окрисполкома. На третьем окружном съезде советов (март-апрель 1929 г.) был избран членом Хакасского окрисполкома, а в январе 1930 г. выведен из его состава, исключен из партии и приговорен к принудительным работам. В 1930 — 1931 гг. являлся председателем колхоза “Наа чол” (“Новый путь”) Кызылсукского сельсовета Таштыпского района, затем служил секретарем Хакасского областного финотдела, по другим данным — отдела народного образования. В апреле 1934 г. как “хакасский буржуазный националист” привлекался по делу “Союза сибирских тюрков” и был приговорен к заключению. В 1937 г. находился в ссылке. Реабилитирован.

Г.И. Итыгин родился 2 марта 1873 г. в с. Чебаки Ачинского уезда Енисейской губернии. Из русско-хакасской семьи. Окончил Красноярскую учительскую семинарию (1892) и учительский институт (1918). Преподавал в сельских школах Минусинского, Канского и Ачинского уездов. В 1905 г. за педагогический труд был награжден медалью “За усердие”. С 1913 г. заведовал Красноярской железнодорожной школой. В 1916 — 1917 гг. — редактор педагогического журнала “Сибирская школа”. С марта 1917 г. — член РСДРП и организатор союза учителей, сотрудничавших с советской властью. После антибольшевистского переворота 1918 г. был арестован и выслан в Иркутскую губернию. Вернувшись в Красноярск, с 1920 г. возглавлял комиссию культурно-просветительных учреждений, секцию губернского отдела народного образования, выездную сессию губревтрибунала и комиссию по ликвидации бандитизма на юге Енисейской губернии. С января 1924 г. — на руководящей советской работе в Хакасии, с марта 1927 — в крайоно. Умер 5 декабря 1928 г. в Новосибирске.