Несмотря на то, что тувинский коллектив Ят-Ха и его вождь Альберт Кувезин широко известны в мире, неподготовленному слушателю понять их будет непросто. Артемий Троицкий сказал: «На Земле есть только два уникальных голоса и они принадлежат Паворотти и Кувезину». Последний распоряжается им совершенно непривычным европейскому уху и слуху образом.

То, что происходило на сцене клуба Авроры, назвать обычным музыкальным концертом не поворачивается язык. Происходящее лежало на стыке нескольких вещей, совмещая относительно стандартное рок-выступление (в наличии ударная установка, гитара, пусть и «безголовая», а также экзотический игил) с шаманскими обрядами, а также не то спектаклем, не то балетом. Добавляло особости и манера исполнения, а лучше сказать, звукоизвлечения — фирменное горловое пение Кувезина, перетекающее то в варган, то в шепот и свист ветра.

Встреча гостей началась с уже упомянутого балета: под непонятный нойз (как потом оказалось, горловое пение, исполненное ударником Евгением Ткачевым) бледные женщины из театра OddDance исполнили неторопливый танец. На сцене появились Кувезин, Ткачев и Шолбан Монгуш. Они уточнили, понравилось ли залу показанное действие. Судя по реакции публики, однозначное да.

Еще немного задушевных приветственных речей и клуб погрузился в густейший горловой нойз, пронзающий тело изнутри, вибрирующий во всех внутренностях. Движения Кувезина на сцене походили то на выходки рок-музыканта, то на танец шамана. Впрочем, большую часть времени он стоял неподвижно, с закрытыми глазами, уносясь в другие измерения. Закрывали глаза и другие музыканты, и посетители — словом, происходящее напомнило нам массовый гипноз. Очнувшись, Кувезин порассуждал о взаимопонимании в природе, но не у людей, и в итоге поблагодарил зал за понимание. После чего предложил зрителям несколько «народных бунтарских» песен на тувинском, которые заметно встряхнули замершую толпу. В качестве вокалиста тут выступил Шолбан, а Кувезин с добродушной ухмылкой наблюдал за пением компаньона.

После этого музыканты начали играть адаптированные русские версии песен с недавнего англоязычного альбома Poets And Lighthouses (что интересно, использующего японскую поэзию). На сцене, словно галлюцинации, появились гигантские белые рыбы. Они плавали между музыкантами, за сценой — на фоне панорамы освещенной огнями акватории Невы, а также заплывали на верхние ярусы клуба. Публика явно была околдована происходящим, хотя многие, кажется, уже ничего не замечали и были погружены в себя. Рядом с нами стояла девушка с закрытыми глазами, которая потом внезапно исчезла — может, растворилась в космосе, а может была проглочена одной из гигантских рыб. Вновь привести в чувство публику музыканты попытались загадкой про инструмент, который взял поиграть решивший отдохнуть от барабанов Ткачев. Зал явно был не в себе, так что никто не узнал обычную мандолину.

Приободрив в очередной раз публику тувинскими блокбастерами и поспрашивав про чакры и чакрики, музыканты взялись играть каверы — в необычном исполнении прозвучали песни на английском, как например Exodus Боба Марли. Странный спектакль-испытание продолжался: прямо по залу прошествовали те самые бледные девушки со снопами камыша, а вместе с ними и мужчина в набедренной повязке и привязанным к спине чьим-то хребтом - это, кстати, был сам руководитель OddDance, Григорий Глазунов. Совсем скоро загадочные актеры вооружились зонтами. К этому времени мы были окончательно дезориентированы в музыкальном пространстве, остатком сознания уловив в льющейся музыке русские народные мотивы, а также проигрыш из Пещеры Грига. Попробовали попеть и зрители, однако Кувезин остался недоволен результатом и добродушно попросил потренироваться к следующему разу. Шоу подходило к концу: на сцене пошел снег — камышовый, который создавал, дико сотрясая снопы, уже знакомый нам белый мужчина.

Публика покидала зал в легком трансе. Признаемся, мы не ожидали такого увидеть и услышать. Тувинская Ят-Ха удивила нас, дав осознание того, в каких тесных музыкальных горизонтах пребывает среднестатистический музыкальный слушатель. За что ей низкий питерский поклон.