Мы побеседовали с научным консультантом фильма "Орда", автором нескольких книг по истории Орды (последние из них — «Хан Узбек: между империей и исламом (структуры повседневности)» и «Золотая Орда: между Ясой и Кораном (начало конфликта)» — вышли только что в издательстве «Евразия»), петербургским исследователем Александром Юрченко. 

- Как было организовано монгольское общество? Что главное нам нужно знать о нем? 

- Это было общество, где разные этнические группы образовывали своего рода «симфонию». Это была империя, где правящая группа первоначально существовала за счет дани, а затем оказалась способной извлечь с завоеванных территорий напрямую все их ресурсы. Фискальная политика была хищнической и беспорядочной. Золотая Орда была кочевой империей, несмотря на появление и бурный рост нескольких городов. Мы точно знаем по столице, городу Сарай, что в переводе означает «дворец»…

- Прошу прощения, а где находился Сарай? 

- Это 60 км вверх по Волге от нынешней Астрахани. Сегодня это село Селитренное Астраханской области и там же мощное городище, десятки квадратных километров. Город был сложен из великолепного обожженного кирпича и достоял с дворцами, усадьбами, мечетями, храмами и усыпальницами, до XVII века. Потом его разобрали и построили Астрахань. Причем это была целенаправленная политика: в эпоху Бориса Годунова были царевы указы ломать одно и строить другое. До сего дня местные жители добывают ордынские кирпичи и строят себе подвалы.

Это была одна из самых больших столиц XIV века во всей Евразии. В Сарае не было городских стен – самой надежной защитой считалось ханское войско. В городе были широкие улицы, был даже общественный туалет, чего, скажем, в Париже XIV века не было…

Так вот в этом городе жили несколько этноконфессиональных общин (аланы, кыпчаки, черкесы, русские и византийцы; мусульманские купцы имели отдельный огороженный участок), существовавших более или менее изолированно и независимо – у каждой была не только своя территория, но и, можно сказать, своя юрисдикция. Скажем, мусульманин подлежал суду кади, и только если речь шла о государственном преступлении, в дело вступал монгольский суд. На мой взгляд, раздельное обитание общин по кварталам указывает на то, что Сарай не был мусульманским городом. В Сарае была большая армянская община, они занимались гончарным ремеслом, служили переводчиками, было много персов. Здесь же можно было встретить последователей суфизма, с которыми кочевники щедро делились своими овцами (это был своего рода жест магической сопричастности). В Крыму, а позже в устье Дона возникли торговые фактории генуэзцев и венецианцев, там все подчинялись генуэзскому или венецианскому праву и при этом демонстрировали лояльность хану, чего было вполне достаточно.

Ордынская аристократия состояла не только из монголов, но и всех, кто поступил на службу к монголам. Различались военная кочевая аристократия и административная элита. Понятно, что между ними был жесткий конфликт, и до конца правления хана Узбека военные доминировали, хотя, насколько можно судить, не злоупотребляли этим. Монголы вообще не искали себе приключений, их интересовал социальный мир. Серьезных внешних противников у Золотой Орды не было. Угрозу для чингизидов, находившихся у власти, представляли другие чингизиды, стремившиеся занять трон после кончины того или иного хана.

То же касается и религиозной политики: в Орде ни одна из конфессий не получала преимущества на государственном уровне. Более того, если возникали конфликты между мусульманами и христианами, то монголы выступали в роли третейских судей. Золотая Орда не была религиозным государством. При этом монгольский хан принимал участие во всех крупных религиозных праздниках, будь то мусульманские или христианские, и везде раздавал подарки. Это была универсалистская, имперская модель. Истинной религией монголов была власть.

- Известно, что в Орде процветала работорговля. Рабами были в основном представители покоренных народов? 

- Это не совсем так. Во время эпизоотий, когда погибал весь скот, кочевники продавали купцам даже своих детей. Очень легко осудить их с позиций современной морали, но на самом деле выбор был такой: или дети умрут от голода, или выживут, будучи проданы в рабство. А раб XIV века – это не раб на древнеримских галерах или каменоломнях. Скажем, Египет тогда скупал мальчиков в фантастических количествах – в основном кыпчаков, но и татар, и черкесов, и эти дети пополняли египетскую гвардию. Собственно, весь военный класс Египта XIV века состоял из рабов, купленных в Золотой Орде. Покупала рабов Венеция. Известны расценки: сколько стоили славянки, сколько татарки, сколько кипчакские девушки. Кстати, цена на молодого мужчину-татарина была чрезвычайно высока: считалось, что преданнее слуг не сыскать.

- А каковы традиционные монгольские верования? 

- Я начну несколько издалека. В коллекции Эрмитажа есть некоторое количество серебряных с позолотой чаш, есть такие чаши и в музее Сургута. Их находят, как ни странно, в ханты-мансийских лесах. Одна из последних находок – барсук рыл себе нору, наткнулся на такой сосуд и выволок его на поверхность, на металле даже видны следы его зубов. Как эти роскошные предметы с пиршественных столов монгольских ханов оказались в сибирских лесах?

Дело в том, что у монголов был государственный культ Вечного Неба. И, скажем, удар молнии в стойбище прочитывался как некий знак немилости небес. Если молния попадала в юрту нойона, то и юрта, и все, что в ней находилось, становилось нечистым. Все откочевывали с этого стойбища на другую территорию, люди проходили специальный обряд очищения между двух огней, им запрещалось в течение года появляться перед лицом хана.

Я думаю, такие оскверненные вещи за бесценок отдавали арабским купцам, а те везли их на север и обменивали на собольи меха. Это моя версия, несколько фантастическая, но другого объяснения я не вижу.

Более того, известен случай, когда реальный претендент на трон, чингизид, лишился власти в результате того, что во время праздничного собрания налетел вихрь и обрушил центральный столб шатра. Это было воспринято как знак того, что Небо его отвергло, теперь от них уйдет военная удача. И у него самого не было аргументов, чтобы опровергнуть это, даже для ближайшего круга.

- У вас отличный от общепринятого взгляд на религиозную реформу хана Узбека…

- У нас нет собственных ордынских документов, есть только корпус дипломатических отчетов египетских послов и купцов, созданных в рамках наблюдающей культуры. Здесь царит мусульманская риторика, любой положительный знак со стороны хана трактовался как доказательство того, что хан не сегодня – завтра примет ислам. И хан действительно мог стать мусульманином – но при этом в христианский праздник мог принять крещение. Это в логику мусульманских наблюдателей не вписывалось, они просто не понимали, что такие политические сценарии возможны. Отсюда искажение оптики. А монгольский хан, в свою очередь, не понимал, почему он должен принимать религию одной части своих подданных и тем самым отталкивать других.

Кстати, Узбек по пятницам посещал суфийского шейха, который демонстративно угощал нищих и оказывал им всяческие знаки внимания, а хана порицал. Но хан это принимал, потому что считалось, что шейх имеет контакт с высшими силами, а для монголов это обстоятельство было решающим. Но и православные священнослужители, по мнению монголов, имели дело с высшими силами, а потому в Орде благоволили и им. Монгольский космос предусматривал существование высших сил, но контактировать с ними могли представители самых разных религий.

Принять ислам для хана означало приблизить к себе группу мусульманских шейхов, в чьи обязанности входило определять благоприятные и неблагоприятные дни, заниматься медициной и объяснять всевозможные неурочные природные явления. Мусульманским финансистам была поручена чеканка денег, отсюда мусульманская формула веры на монетах. Но мусульмане не могли принуждать других к смене религии. Да, при Узбеке произошла смена буддийского окружения хана на мусульманское – но не более того. А мусульманские наблюдатели трактовали это по-своему.

Собственно, у нас есть только один источник, во всем великолепии представляющий повседневность Золотой Орды. Это рассказ марокканского путешественника Ибн Баттуты, который 27 лет провел в странствиях по мусульманскому миру от Северной Африки до Индии. Узнав, что в Золотой Орде благоволят мусульманам, он прибыл во владения хана Узбека. Среди прочего, он описывает, как был на приеме у жен хана. Старшая жена, Тайдула, угостила его ковшом с кумысом, черешней и передала несколько мелких подарков — и Ибн Баттута порицает ее за скупость. Зато младшая жена, Ордуджу, дала ему коня, серебра, соболью шубу — и он расписывает ее как самую щедрую, любезную и милую. Ибн Баттута не понял, что между четырьмя женами Узбека было разделение обязанностей: одна, Тайдула, принимала приезжих из православных земель (недаром в русских источниках она называется защитницей православия), а другая – послов и путешественников из исламских стран. И у каждой был на эти цели свой бюджет. Так что ничего личного, государственная политика.

Из тех же государственных соображений монгольские ханы довольно легко принимали крещение. Хану Абаге (это второй ильхан, правивший Персией) нужно было заручиться союзом с Византией, и он посватался к византийской царевне. Византийский двор настаивал на его крещении – он и крестился. При этом покровительствовал он буддистам, они продолжали доминировать при его дворе.

Известна также история внука Абаги, Газан-хана. По всем документам – не только мусульманским, но и официальным монгольским – он принял ислам. Действительно он был воспитан в буддизме, но потом стал адептом суфийского ислама. Однако согласно вполне авторитетному византийскому историку Георгию Пахимеру, Газан-хан во время похода в Иерусалим «принял крест», крестился. Дело в том, что одно из самых сильных подразделений его армии составляли грузины, а им этот жест был очень важен. И хан его совершил.

Мы знаем цивилизацию, где никогда не было государственной религии, – это Китай. Монголы многие государственные институты, практики и ритуалы заимствовали у китайцев, китайские интеллектуалы входили в имперскую администрацию. Золотая Орда – это экспорт китайской имперской модели управления в кыпчакские степи.

Кстати, Орда – единственное государство за всю историю Евразии, где за счет казны проводились религиозные диспуты. Сами монголы в них не участвовали, к участию приглашались буддисты, несториане, мусульмане, иногда католики. Диспуты проходили совершенно свободно, единственное условие, которое выдвигал хан, – никаких личных оскорблений.

- Но вы упоминали монгольский культ Вечного Неба – это не государственная религия? 

- Это скорее мистико-философская доктрина, чем религия, она не предполагала проповеди, миссионерства, увеличения числа адептов. Согласно этой доктрине, Небо наделяет хана силой, удачей и харизмой, знак благоволения Неба – военные успехи. Кроме того, был набор семейных культов, эту нишу обслуживали шаманы, но ведь и шаманизм не религия, а скорее набор магических практик.

К сожалению, мы не знаем многих деталей – монгольские источники до нас не дошли. Библиотека Батыя, библиотека Узбека – все это было целенаправленно уничтожено Тамерланом, который знал силу летописного слова. Известно, что монголы поощряли занятия различными науками, широко скупали трактаты по медицине, астрономии, математике, давали деньги на исследования. У нас больше информации по монголам в Иране. Астрономией там занимались не монголы, а персы. Но монгольская администрация инициировала перевод всех астрономических таблиц и их отправку в Китай для сравнительного изучения, а в Китае в честь этого события были даже выпущены праздничные монеты.

Но это делалось не из любви к наукам и искусствам как таковым. У монгольской элиты была вполне конкретная цель: найти эликсир долголетия. Власть была сопряжена с практически неограниченным доступом к богатству и женщинам. И тем, кто получил эти радости жизни, хотелось их непременно продлить. Отсюда все эти напряженные поиски эликсира. Отсюда и тот почет, которым пользовались звездочеты, астрологи, алхимики. Это была профессия номер один, такой человек мог найти себе работу независимо от конфессиональной принадлежности.

- Понятно, что для нас основными источниками представлений об Орде все равно остаются древнерусские летописи и жития. Чего принципиально не мог понять древнерусский человек, попавший в Орду? Где была ментальная пропасть, неизбежное искажение оптики? 

- Я думаю, для светского человека такой переход был менее драматичен, чем для священнослужителя. Дело в том, что при ханском дворе была специальная служба, занимавшаяся тем, что разъясняла приезжим правила поведения при аудиенции у хана. А дальше, разъясняй – не разъясняй, наступал конфликт жестов. Скажем, с точки зрения христианина той эпохи, преклонять оба колена было возможно только перед иконой. А монгольский государственный ритуал предписывал приветствовать хана, стоя на коленях. Если подданные русского князя видят его стоящим на коленях перед пусть более могущественным, но земным владыкой, возникает «кризис доверия».

- Это был именно государственный ритуал, не религиозный? 

- Государственный ритуал, в том-то и дело, китайского происхождения. Вообще, представители христианских или мусульманских народов, побывавшие в Золотой Орде, склонны были многие элементы придворного этикета трактовать как имеющие отношение к религиозному культу. Это понятно: в их политической культуре вопросы религиозной идентификации стояли на первом месте. А для монголов это было дело десятое. Это имперская, экстравертная культура, в их иерархии ценностей куда выше находились массовые празднества, пиры, зимние охоты, спортивные состязания и прочее в том же роде.

На монгольских праздниках, пирах русские князья – как и любые другие, армянские или аланские, – должны были присутствовать в монгольской одежде. В этом не было никакого унижения, напротив: облачение в такую одежду означало получение определенного статуса в имперской иерархии. Это были «знаковые» халаты, существовала специальная служба, которая их шила и хранила. В определенные дни, на курултаях, массовых собраниях, они раздавались вместе с другими символами власти: золотыми поясами или поясами, украшенными драгоценными камнями. Вместе с халатом человек получал место на пиру. Вся система административного и военного управления была построена на раздаче халатов. Даже было такое название: «халаты власти».

На священнослужителей всех конфессий это не распространялось, они могли оставаться в своих облачениях. Но хан мог распорядиться, чтобы армянские, несторианские и православные священнослужители служили вместе в переносном шатровом храме. С точки зрения монголов, это все были христиане, большой разницы между ними они не видели. А духовенство, конечно, испытывало от этого дискомфорт.

Или еще один момент. Монгольская жизнь, как мы говорили, была пронизана магией. Приезжал князь с дарами. Его встречала специальная служба заклинателей, и все дары проносили между двух огней. Часть приготовленных в дар тканей, скажем, отрезалась и бросалась в огонь. И все, кто готовился к аудиенции у хана, тоже должны были пройти между огней. С монгольской точки зрения, этим достигалось обезвреживание возможных злых замыслов. Но христианским сознанием это воспринималось очень негативно, как участие в языческом обряде.

Была одна папская дипломатическая миссия, участники которой отказались преклонять колени перед монгольским наместником, представителем хана. Они решительно заявили, что готовы принять смерть, но на колени не встанут, – монголы в ответ только посмеялись. Вот вся разница культур. Одни готовятся совершить подвиг во имя Христа и папского престола – а другие плечами пожимают. Для монголов папские послы были прежде всего дипломатами, а не священнослужителями и, значит, обязаны были исполнить все предписанные государственные ритуалы. А сами послы ощущали себя в первую очередь христианами, представителями папы. Казнить их никто не стал, их просто пустили в ставку, продержали в отдаленной части лагеря и потом отправили домой.

Так что если русские князья контактировали с ханом, это означает, что они участвовали во всех монгольских ритуалах. Другое дело, что потом в русских текстах это могло интерпретироваться как «бесовские наваждения» и «чингисхановы блядения».

- А почему с таким ужасом в древнерусских источниках описывается питье кумыса, как в тексте про князя Даниила Галицкого? 

- Когда Батый передал золотой ковш с кумысом Даниилу, он тем самым признал его новый статус в монгольской иерархии власти. Но летописец, не понимая подлинный смысл этого жеста, прибегает для описания поездки Даниила в Орду к жанровой матрице «путешествия в ад» и соответствующим образом трактует все там происходившее. Однако на этот литературный прием купились все, даже академик Д.С. Лихачев написал, что черный кумыс – это унижение русского князя. Но существуют китайские тексты, где сказано, что черный кумыс пьют только чингизиды и их ближний круг, прочим не положено. По сей день в монгольском мире дать гостю чашу с кумысом значит взять его под свое покровительство.

На самом деле есть ряд древнерусских источников, в том числе житийных, проникнутых восхищением монгольским имперским мифом, где важную роль играла красота одежд. Достаточно прочитать житие Федора Ростиславича, князя Ярославского и Смоленского, где описывается, как хан его привечает, облачает в блестящие одежды, надевает на него царские венцы, украшает его жилище в Орде (согласно житию, князь провел там несколько лет). И если верить житию, князь был при хане виночерпием. У монголов излюбленным средством устранения политических соперников были яды, что порождало серьезные неврозы, связанные с опасением быть отравленным. Так что виночерпий – максимально приближенная к хану персона, он автоматически получает право заседать в военном совете, участвовать в обсуждении важнейших государственных дел.

Но в любом случае задача историка – не замыкаться в рамках одного дискурса, а привлекать по возможности максимально широкий круг источников. Истина выводится не из одного текста, а из их сопоставления. В противном случае это не историческое исследование, а репродуцирование мифов.