Брайан Донахо, социальный антрополог (этнограф), прожил несколько лет в Туве, начиная с 1997 года, в основном в Тоджинском кожууне. В ходе своей научно-полевой экспедиции ученый непрерывно жил в тайге вместе с оленеводами шесть месяцев и еще четыре месяца - с их семьями в селениях Хам-Сыра, Адыр-Кежиг, Ий и Тоора-Хем. Брайан защитил диссертацию по теме «Саянский перекресток: история и различия в восприятии понятия собственности у народов Южной Сибири - тувинцев-тоджинцев и тофаларов». Доктор Донахо бегло говорит по-тувински и хорошо по-русски. Сегодня он является старшим научным сотрудником проектной группы "Правовой плюрализм" Института социальной антропологии Макса Планка (г. Халле, Германия). Ученый опубликовал ряд научных статей о взаимоотношении людей и природы (включая охоту) в Республике Тыва, о правовом статусе коренных малочисленных народов России, о разных подходах к охране территорий и гарантий прав на землю для коренных малочисленных народов. Наш собственный корреспондент встретилась и побеседовала с Брайаном в стенах института Макса Планка.
- Брайан, как у вас возникла идея проведения исследовательского проекта в Туве?
- Это долгая история, я постараюсь рассказать ее вкратце. Когда я поступил на факультет антропологии, я получил стипендию для изучения одного из регионов бывшего Советского Союза. До этого я прожил 4,5 года в Турции и бегло говорил по-турецки. Исходя из этого мне хотелось работать в тех регионах бывшего Советского Союза, где проживает тюркоязычное население. Я получил стипендию из гранта профессора университета Индианы Назифа Шахрани, узбека по-национальности, который хотел, чтобы я провел исследования в Узбекистане. В университете я посещал курс «География и экология Северной Азии», читаемый профессором географии Романом Злотиным. Злотин провел исследования для своей будущей диссертации в Туве в 1960-х годах. Он любил Туву и все время много рассказывал про нее. До этого я никогда не слышал про Туву. Я узнал, что тувинцы тюркоязычны, и мне это показалось весьма интересным, и я решил, что смогу поехать в Туву для проведения исследования. Перед тем как поехать в Туву, я искал англоязычную литературу о Туве, и все, что я нашел (не считая книгу «Tuva or Bust» («В Туву любой ценой») Ральфа Лейтона о попытках Ричарда Фейнмана добраться в Туву) - вся академическая литература была только о двух вещах: или о возрождении шаманизма, или о национализме в Туве. Там говорилось о том, что Тыва являлась эпицентром возрождения сибирского шаманизма, что Тува собирается выходить из состава России, и это «вторая Чечня». Прочтя все это, у меня возникла идея исследовательского проекта по изучению шаманизма как своего рода стратегии Тувы, которая пыталась привлечь внимание Запада для того, чтобы выйти из состава России.
Когда я приехал в Туву в 1997 году, я обнаружил, что никто не говорит о выходе Тувы из состава России; также я обнаружил, что шаманизм не занимает центральное место в повседневной жизни людей, как писалось во всех этих статьях. Это меня удивило, так как я ожидал здесь найти нечто совершенно другое, так что мне пришлось полностью менять тему своих исследований.
- Брайан, вы занимались исследованием тувинцев-тоджинцев, как вы думаете, будут ли тувинцы-тоджинцы продолжать заниматься оленеводством через 50-100 лет?
- Я хочу сказать «да», я хочу быть оптимистичным на этот счет. Но реальная ситуация такова, что Тува развивается, и все меньше людей хотят вести этот образ жизни. Этот образ жизни очень труден и экономически не является выгодным на региональном или федеральном уровнях. Для того небольшого количества людей, которые будут продолжать заниматься оленеводством, основным направлением является, конечно же, охота и это будет экономической составляющей. Возможно, оленеводство привлечет туристов в будущем и таким образом будет развиваться, как это случилось в Монголии.
- Какую пользу может привнести для Тувы ваш исследовательский проект?
- Я всегда хотел добиться какой-либо поддержки для оленеводов Тувы. Когда я жил в Тодже в семье оленеводов, их стоянку на вертолете посетила правительственная группа во главе с бывшим тогда Президентом Тувы Шериг-оолом Ооржаком и Валентиной Матвиенко, которая в то время была заместителем Председателя Правительства Российской Федерации. Высокие гости, по-всей видимости, не ожидали встретить американца в глухой тайге. В тот день я побеседовал с Шолбаном Кара-оолом, выразившим интерес к моей работе и жизни оленеводов, а также с Валентиной Матвиенко, которая прекрасно говорит по-английски. Вскоре после этого визита была организована программа выдачи субсидий оленеводам, также оленеводы получили по 1000 метров брезента для палаток. Я не знаю, сыграл ли какую-либо роль мой разговор с Валентиной Матвиенко в этом, вполне вероятно, данная программа была запланирована раньше. Также я работаю в качестве консультанта с Дэном Пламли, директором Американской неправительственной организации «Totem Peoples Preservation Project». Два-три раза мы приобретали и доставляли ветеринарные лекарства и другие необходимые припасы оленеводам. Хочу добавить, что в 2007году в Тоора-Хеме мы с Александром Куксиным, директором молодежного экологического клуба «Арт», при поддержке гранта Всемирного фонда дикой природы провели семинар по созданию общественных организаций по охране окружающей среды и социальной направленности. В 2008 году была организована региональная общественная организация «Тоджа», целью которой является устойчивое развитие культурного наследия, биологического разнообразия и сохранения окружающей среды в Тоджинской котловине. Я не был организатором «Тоджи», но много помогал тем, кто создавал ее. У данной организации нет собственных ресурсов для функционирования. Недавно я заполнил заявки на два гранта, пока ответ неизвестен, но я надеюсь, что «Тоджа» сможет получить грантовую поддержку. Честно говоря, я считаю, что этих действий недостаточно, но я надеюсь, что могу сделать больше для тоджинцев.
- Брайан, какими исследовательскими проектами вы занимаетесь сейчас?
- В данный момент я работаю в Институте социальной антропологии Макса Планка в Германии. Это самый крупный институт социальной антропологии в Европе, специализирующийся на антропологии Евразии, Африки и постсоциализму. Я занимаюсь исследованием более обширного характера – правовым статусом коренных народов России. Я изучаю подход государства к категоризации народов, точнее говоря, как государство создает категорию «малочисленные коренные народы», кто относится к этой категории, а кто нет, и что это дает для политики идентичности. Я прослеживаю все эти явления на примере тувинцев-тоджинцев (тожу), тофаларов (тофа), сойотов и духа (цаатан) в Монголии. Здесь очень интересные случаи для сравнительного изучения, в особенности потому, что, если бы геополитическая и историческая ситуации развивались по-иному, тувинцы-тоджинцы, тофалары, сойоты и духа в Монголии, имеющие общие этнические корни, считались бы как единая этническая общность. Оказавшись в разных исторических условиях в силу известных геополитических перемен, перечисленные выше группы сейчас разделены на четыре этнические общности, каждая из которых проживает в отдельной административной территории: тожу - в Тоджинском районе Тувы, тофа - в Нижнеудинском районе Иркутской области, сойоты - в Окинском районе Бурятии и духа - в Северо-Западной Монголии. Из-за созданных границ и различного административного режима их повседневная жизнь отличается друг от друга. Так, тожу до сих пор говорят на своем языке, т.е. тоджинском диалекте тувинского языка, они сохранили практику оленеводства (не все, конечно, лишь небольшое количество людей) и также практику охоты. В свою очередь, тофа почти полностью утеряли практику оленеводства, лишь один-два человека продолжают заниматься оленеводством и несколько человек говорят на языке предков. Последние два года я побывал в Окинском районе Бурятии, где живут сойоты. Сойоты полностью утеряли практику оленеводства и не сохранили родной язык, очень близкий к тоджинскому диалекту тувинского языка. Сейчас сойоты говорят на бурятском и русском языках. Они пытаются восстановить свой утраченный язык, который преподается с использованием учебника и словаря известного востоковеда В.И. Рассадина.
Совершенно другая ситуация у духа в Монголии, где практика оленеводства развивается и улучшается, сейчас у них больше оленей и больше людей занимается оленеводством, чем 10 лет назад. Хочу сказать, что усилия Дэна Пламли и его организации «Тотем» очень способствуют этим улучшениям, так как в течение 10 лет проект обеспечивает оленеводческие хозяйства медикаментами и ветеринарной помощью. Достаточное количество духа говорят на родном языке. Когда я был у них, я разговоривал с ними на тувинском языке и, что примечательно, несколько молодых людей говорят на родном языке. Духа очень гордятся своими культурными традициями оленеводства. Итак, у нас четыре случая для сравнения и для внимательного изучения политики идентичности. Мои исследования не связаны напрямую с практикой оленеводства, оно является для меня важным из-за моего изначального постоянного интереса к отношениям между человеком и природой и к охране окружающей среды. Дело в том, что в Сибири проблемы охраны окружающей среды всегда связаны с проблемами правового статуса коренных народов. Полезные ископаемые, которые добываются и которые являются важной составной частью экономики Российской Федерации, лежат в основном на землях, которые важны для коренного населения для их культурного наследия и космологического восприятия мира – все это всегда связано с вопросами о правах коренных народов. Я провел много исследований по законодательству России относительно правового статуса коренных народов. Я над этим работаю последние 4-5 лет.
- Вы хорошо владеете тувинским языком, сколько времени вам понадобилось, чтобы выучить тувинский язык?
- Я начал изучать тувинский язык, когда приехал в Туву в первый раз в 1997 году. Мне повезло, что я ни слова не знал на русском. Изучать тувинский язык труднее для иностранцев, которые знают русский язык. Знание турецкого языка тоже помогло мне быстро освоить тувинский язык. Я начал сносно говорить на тувинском через 3 месяца. Живя в семье Любови Шулуевны Шойдук в Кызыле летом 1997 и 1998, я говорил на тувинском каждый день. После этого, когда я жил с оленеводами в тайге 6 месяцев, естественно, мой тувинский улучшался и совершенствовался с каждым днем. Сейчас у меня нет ежедневной практики и я стал довольно хуже говорить.
- Брайан, какой был ваш первый культурный шок в Туве?
- Я сейчас так сразу не могу вспомнить, это было давно (пауза). Хорошо, если быть честным, то очень шокировало видеть злоупотребление алкоголем, особенно потрясло видеть много пьяных людей на улице средь бела дня, на рынках и в центре города. Это был мой самый большой и неприятный культурный шок.
- Что вас больше всего поразило в Туве?
- Конечно, в первую очередь это природная красота края. Я помню, в мой первый год в Туве я часто и много гулял на берегу реки. Я долго любовался вечерним небом. Небо в Туве другое, сочетание красок совсем другое, поразительное и очень красивое небо.
- Что вам больше всего нравится в Туве?
- Конечно, это природа. Наверное все, что я скажу, будет звучать несколько избито. Мне нравится богатая тувинская культура и красивая природа. Я люблю тувинскую музыку— традиционную и нетрадиционную. Например, когда я был прошлой осенью в Туве, мы сходили вместе с супругой Чайзу на концерт «Клуб живой музыки» в филармонии. Там выступали «Гендос» и другие молодые группы. Это было просто потрясающее шоу. Я остался очень доволен, так как и билеты были недорогие, и сама неформальная обстановка была весьма располагающей. Мне бы хотелось, чтобы это случалось каждую неделю, и все действительно походило на клуб, где можно было бы, слушая музыку, за столом пообщаться, взяв пиво и снедь. Про концерт я узнал в этот же день, когда он должен был состояться, это было за день до моего отьезда из Тувы и мы решили с женой непременно сходить на него. Хочу добавить, что семья моей жены очень дружная. Ее родственики меня приняли в семью с самого начала на все 100% и они всегда ко мне хорошо относятся. Я ценю их семейные привязанности. Моя семья в Америке тоже очень важна для меня, но к сожалению, последние 20 лет я живу вдали от своих родственников. К счастью, семья моей жены и мои друзья помогают мне чувствовать себя в Туве, как дома и я действительно чувствую себя в Туве, как дома.
- Брайан, у вас есть какие-нибудь интересные истории (смешные или грустные), чтобы поделиться с нашими читателями?- У меня много историй, я их собираю и надеюсь когда-нибудь написать книгу. У меня есть одна история, я не уверен, подойдет ли она вам. Это случилось, когда я жил в семье оленеводов. Я зашел в палатку и мой друг Шолбан стоял на карачках и громко стонал. Я спросил у него: «Что случилось с тобой?» Он ответил: «Если я найду медвежью берлогу, то убью медведя». Я спросил: «Зачем?» Он: «Адыгның бөөшкүнү херек меңээ» (Мне нужна «пробка»). Дело в том, что осенью медведь съедает много травяной пищи и затем залегает в берлогу, впадая в зимнюю спячку. Все съеденное переваривается во время спячки и когда медведь выходит весной из берлоги, он первым делом испражняется и первые медвежьи фекалии называются «пробкой». Есть поверье среди тувинцев, что чай, заваренный из этой самой «пробки», помогает при лечении геморроя. В антропологии это называется вера в «симпатическую магию» (вера в объект, что он имеет силу, потому что есть что-то общее между объектом и его желаемым воздействием). Так что, если тебя беспокоит геморрой, найди медведя, убей его и возьми «пробку». Это одна из многих смешных историй, которые не вошли в мою диссертацию. Грустная история состоит в том, что много людей умирает, причем в молодом возрасте. Каждый раз, когда приезжаю в Тоджу и разговариваю с людьми, я слышу, что «этот умер», «тот в тюрьме». Это так депрессивно действует. Все это происходит на почве употребления алкоголя, это самая большая социальная проблема в республике. Часто молодые мужчины напиваются и начинают драться. Для некоторых попойки заканчиваются суицидом. Это ужасно грустно, что происходит сейчас. Из-за злоупотребления алкоголем демографическая кривая в Туве не самая благоприятная, негативной особенностью является то, что женщин больше, чем мужчин.
- Брайан, вы бы хотели жить в Туве постоянно?
- Если я буду жить в Туве, то только в Кызыле, потому что мне необходим доступ к Интернету. Вполне вероятно, что я буду жить в Туве постоянно, все зависит, как сложатся обстоятельства насчет моей работы в ближайшие два-три месяца. Если обстоятельства сложатся таким образом, что мне придется жить в Туве, то буду только рад этому. Я, скорее всего, начну ходить на рыбалку и, может быть, на охоту, но только с охотничьим билетом и правильным разрешением.
- Вы умеете охотиться?
Б: Нет, я ходил на охоту только, когда я жил с оленеводами. Честно говоря, я не охотился, а только ходил на охоту вместе с ними. Я подстрелил несколько белок. Это все, что я смог добыть. Я не знаю, как охотиться и не могу сказать, что я заядлый рыбак, но очень хочу научиться рыбачить, особенно «флайфишингу» (тип ловли на муху).
- А барана вы умеете резать?
- Я резал барана только один раз и скажу, что не очень хорош в этом деле. Мне было жалко барана, потому что когда я его резал, ему было мучительно больно из-за моей нерасторопности. Младший брат моей жены удерживал барана за горло и, наверно, баран умер от удушения!
ОБСУЖДЕНИЕ