Из достоверных источников стало известно, что потомки амбын-нойона готовят документы – обращение к правительству Тувы с просьбой пригласить на юбилей единения Тувы и России потомков дома Романовых и установить памятник последнему амбын-нойону Оюну Соднам-Балчыру. Основания: амбын-нойон Комбу-Доржу первым обратился к правительству царской России с просьбой признать Урянхайский край независимым, взять под российское покровительство и дать защиту. Обращение было отправлено 15 февраля 1912 года, на полтора года раньше, чем это же сделал Буян-Бадыргы.

Такие разные амбын-нойоны

Предположим, что Мария Владимировна Романова, потомок династии Романовых, приехала в Туву и на открытии памятника Соднам-Балчыру говорит: «Наверное, признание протектората принесло много пользы вашей семье. Вы так рады этому событию!»

А вот на этот вопрос потомкам амбын-нойонов лучше не отвечать.  Потому что именно эта семья больше всего пострадала от протектората.

Чтобы было понятнее почему, начнем примерно с середины 18 века. Тува находится «под игом Маньчжурской династии», как писали недавно в учебниках. Соответственно, Китай и назначал тех, кто будет управлять Тувой.  Первые три амбын-нойона были монголами: Манаджап (1763-1769),  Хумуджап (1769-1780), Делегдажы (1780-1786).

В 1786 году началось правление Дажы Оюна, ставшего родоначальником династии тувинских амбын-нойонов.

Десятый амбын-нойон был личностью примечательной. Как считает бурятский ученый П.Б. Балданжапов: «Амбын-нойон Ульзей-Очир (правильно: Олзей-Очур, прим. авт.) отличившийся предприимчивостью, сумел значительно поднять роль и престиж амбын-нойона в политической жизни Тувы. Он более решительно вмешивался во внутренние дела отдельных, даже непосредственно ему подчиненных хошунов. При следующем Бугде-дарги Гомбо-Доржи (правильно: Комбу-Доржу, прим. авт.) престиж амбын-нойона совершенно упал. Хошунные феодалы с ним не считались и фактически ему не подчинялись. Его власть в действительности ограничивалась только пределами Оюннарского хошуна. Правда, к этому периоду и условия политической жизни в Туве изменились, но немаловажную роль играла и личность амбына. Гомбо-Доржи являлся наиболее бездарной и невзрачной личностью из всех тувинских амбын-нойонов».

А поскольку это замечали все, заметил и комиссар по делам Урянхайского края В. Ю. Григорьев. Он увидел «слабохарактерность и попустительство» и что «дела подведомственного хошуна пришли в полное расстройство».

В общем, в августе 1915 года он сместил Комбу-Доржу. По-честному должность предложили Соднам-Балчыру, но тот отказался, «ссылаясь на свою молодость и неопытность». Все, вопросов нет, и правителем кожууна Григорьев назначает Агбана-Демчи.

Тринадцать – несчастливое число

Что происходит дальше? Соднам-Балчыр едет в Ургу, чтобы выяснить там вопросы управления кожууном. Вероятно, он забыл, что Тува уже под протекторатом России. Очевидно, с ним поехал и Комбу-Доржу, потому что Григорьев в телеграмме дипломатическому агенту в Монголии А. Я. Миллеру просит «сообщить бывшему амбаню, что, согласно моему уведомлению, ему ни от кого не грозит опасность», и предлагает Комбу-Доржу вернуться.

Тот возвращается, собирает преданных ему людей и приказывает им напасть на ставку Агбана-Демчи.  Мятеж подавлен и Комбу-Доржу опять бежит в Монголию. Почему? Как он объяснил Миллеру: опасался ареста русскими властями. Миллер дает ему на дорогу 100 рублей и охранный лист для возвращения в Туву.

Возвратившись, он организует засаду на Агбана-Демчи.  И после смерти двенадцатого амбын-нойона, тринадцатым становится Соднам-Балчыр. Он выразил «раскаяние в противодействии русским и обещал в будущем быть верным слугой Государя Императора».

Сложно сказать, насколько он был верен государю императору, потому что шел уже 1916 год и Октябрьская революция была не за горами. А вот насчет  «раскаяния в противодействии русским», можно точно сказать – оно было весьма неискренним. Потому что в 1924 году на Хемчике вспыхнуло восстание. Основные цели: реставрация старого строя, ликвидация самостоятельности Тувы и присоединение ее к Монголии. Предполагалось, что в Монголии тоже произойдет реставрация старого строя.

Соднам-Балчыр был одним из вдохновителей мятежа. После поражения он еще раз сделал попытку бежать в Монголию, но ему это не удалось – погиб при переправе через Тес-Хем.

Соднам-Балчыр всегда был за присоединение Тувы к Монголии. Просто ход истории повернулся так, что от него лично ничего практически не зависело.

Памятник амбын-нойонам кажется очень странным символом ознаменования единения России и Тувы. И все же интересно,  что потомки Соднам-Балчыра могли бы сказать Марии Владимировне в ответ на гипотетический вопрос?

Амбын-нойон двенадцатый

Кто действительно заслуживает памятник, так это двенадцатый амбын-нойон Агбан-Демчи. И вовсе не потому, что 12 – сакральное число в буддизме: 12 деяний Будды, 12 – знак замкнутого цикла, число гармонии сфер.

А потому что он реально много сделал для единения. В январе 1912 года на хурале решался вопрос о том, в какую собственно сторону надо бы повернуться Туве – к России или к Монголии. Активно агитировал в пользу России именно Агбан-Демчи: «Что Монголия? Чем она лучше Тувы? Что она может нам поставить, кроме масла, которое у нас самих есть? Россия – это сила. Она способна ввозить в Туву не только ткани, но и железо, и железные орудия».

А ведь многие феодалы думали иначе. Тоджинский нойон Тонмит и салчакский Бальджийма обращаются к хутухте с просьбой принять их хошуны в Состав Монголии, потом это делает Буян-Бадыргы. В марте 1913 года хутухта соизволил принять Тоджа и Салчак хошуны в состав Монголии, предает им хошунные печати с присвоением княжеского титула гун-нойона, в мае титул гун-нойона получает Буян-Бадыргы.

Все понятно, в мире происходит так много всего, сразу и не понять, что лучше. Вот только у Агбана-Демчи колебаний не было, и он неоднократно ездил в Усинск к царским властям, чтобы ускорить вопрос  о протекторате. Его поддерживала небольшая часть чиновников, в основном из Иргит сумона. Он ведь и сам был из Иргитов.

Может быть, активное неприятие Агбана-Демчи в должности амбын-нойона было связано и с тем, что к власти пришел другой клан?

Но как бы то ни было, а, придя к власти, он стал делать то, что потом начали делать во времена ТНР. Понимая важность образования – стал строить школу, отправил детей в Белоцарск учиться русскому языку.

Агбан-Демчи. Шуурмак

На сайте поселка  Шуурмака есть небольшая справка из истории. Она написана на тувинском языке, в переводе это выглядит примерно так: «У нашего села история получилась своеобразная. В 1915 году 12-й амбын-нойон всей Тувы Агбан-Демчи выбрал центром своей ставки место под названием Шокар-Оймак (Пестрая Поляна) на берегу реки Шуурмак. Стоит прояснить, что до этого местом ставки одиннадцати амбын-нойонов,  начиная с 1763 года, в течение 152 лет был Самагалтай. В Шокар-Оймаке новый амбын-нойон с помощью русских построил двухэтажный деревянный дом, тюрьму, школу для обучения детей и другие дома».

Из других источников известно, что двухэтажный дом предназначался для администрации и для проживания самого Агбана-Демчи, а вот школу он построить не успел.

Интересно, но в этой справке написано, что погиб он в окрестностях речки Шураштыг, в местечке Хулбус-Баштыг. Обычно, говоря о засаде, указывают перевал  Калдак-Хамар.

Казалось бы, что проще всего узнать на месте, в самом поселке Шуурмак. Но  на деле все оказалось совсем не так просто.

Продолжение в следующем номере