Есть такая поговорка: у кого-то щи пусты, а у кого-то жемчуг мелок. Ее вслух не произносили, но в ходе проведения Круглого стола «Народные протяжные песни народов южной Сибири» именно она была основным лейтмотивом. Круглый стол был проведен в рамках конкурса исполнителей этой самой протяжной песни.

^{Наши проблемы}

Проблемы Тувы озвучивали многие. Это и уменьшение исполнителей, и то, что традиции уходят в прошлое. Уменьшается количество виртуозов-исполнителей на национальных инструментах.

Очень мало сейчас осталось исполнителей протяжной песни. Отмечают большой возрастной разрыв, который можно было увидеть, хотя бы в рамках конкурса. Поют старики и молодые ребята, замечается прерывание традиции.

Определяли и причины, а их немало. Самая главная, пожалуй, - это изменение условий быта. Многие переезжают в город, а в городе сохранить традицию сложно.

Еще серьезнее – потерялась востребованность. Аясмаа Монгуш вспомнила одну бабушку, которую встретила во время своих полевых исследований. Пожилая женщина – очень хороший исполнитель песен. Она говорит, что ее раньше часто приглашали петь в клубах, а сейчас - не зовут. Сейчас – она сидит дома с внуками, и очень скучает, ей печально, что народные песни никому не нужны.

Вывод – протяжная песня уходит в прошлое. Надо проводить больше фестивалей и конкурсов, чтобы продолжать традицию.

Когда Валентина Сузукей сказала, что фольклор предполагает импровизацию, стали говорить о программах и методичках. В 2001 году было открыто отделение народной песни. Разработан методический комплекс, в который входят и рекомендации и ноты. Что сначала надо научить детей петь именно то, как написано, какое исполнение было когда-то записано. И что четыре года ученики получают определенные навыки, а потом учатся импровизировать.

И все это надо для сохранения традиций.

^{Проблемы соседей}

Соседи – буряты, хакасы – «держали лицо». Хотя по их выступлениям, было ясно, что они рады были бы таким проблемам. Для них – главная сложность состоит в том, что народные песни практически исчезли. А во-вторых, дети, которые приходят заниматься на отделения народной песни, вовсе не знают родного языка. То есть, чтобы исполнять песню на родном языке, им надо сначала просто выучить его. А это – время. Бывает, приходят дети и со знанием языка. Как правило, они из отдаленных сел и не имеют никакого музыкального образования.

Когда стали говорить, что понемногу пропадает мастерство исполнения героических сказаний, то тут впору было с тоской подумать, что у кого-то пропадает, а у кого-то этого и вообще уже нет.

Русские былины когда-то не рассказывались, их именно пели под гусли или просто так. Кто-нибудь сейчас может петь былины? Нет, не будем спорить, может быть, кто-то где-то когда-то… Но согласимся, что традиция прочно ушла в прошлое.

Если что-то и сохранилось, то только в виде концертных номеров, крайне редко исполняемых. И не востребованных вовсе.

В Туве есть группа «Октай». Но это – только дети. И в целом по России аутентичное исполнение – редкость. Тем более, известно, что искусные песельники свободно варьируют напев, благодаря чему он непрестанно развивается, будто расцветает; пение же по нотам лишает народную песню естественной жизни.

А откуда возьмутся песельники, если учат петь только по нотам?

^{«Я бы не была так песси­мистична»}

Так начала свое выступление Валентина Сузукей. Она напомнила недавние времена, когда и народные инструменты были почти утеряны. Сейчас все они восстановлены. Восстанавливается и искусство создания этих музыкальных инструментов.

Можно говорить, правда, что все это держится усилиями отдельных энтузиастов. А когда было иначе? Так, по сути, и должно быть. Это табуретки можно заставить делать в плановом порядке, а создание игила, чадагана, бызанчи, дошпулура – все-таки творчество.

Валентина Юрьевна отметила, что протяжная песня – особый звуковой мир, что «жизнь вносит свои коррективы, и как бы мы не сопротивлялись, искусство принимает новые формы независимо от нас».

Она предлагает отойти от практики «голых исследований в области народной традиционной культуры». Полагает, что принцип обучения «сидит в нас», мы думаем только о том, как воспроизводить музыку. Молодые исполнители напряжены, они переживают – все ли правильно они делают. А пожилые – вкладывают душу, создают образ, используют разные вариации.

^{Использовать древние методы. И современные!}

Ну, в общем, от чего ушли, к тому и пришли. Надо полагать, это противоречие – надо ли учить петь по нотам, а если не по нотам – то как, остается.

Хотя, как кажется, это – не вопрос. Смогли сохранить и развить традиции хоомея, смогли восстановить музыкальные инструменты. Значит – опыт есть, есть наработки.

Сейчас, с нынешними технологиями, теоретически все может быть гораздо проще. На Круглом столе говорили о дисках с записями исполнения песен. Предлагали способы распространения. Хотя, казалось бы, – чего проще: их можно выложить в открытый доступ в интернете. Или сделать специальный сайт. Сложнее – с авторскими правами. Но тут одно из двух: или все отдаем на пользу образования и развития культуры, или соблюдаем авторские права.

И совсем все просто может быть, если учесть самые что ни на есть древние наработки сохранения фольклора, а именно – из уст в уста.

Да, фольклор так и развивался. Эта бабушка, которая сейчас скучает дома со своими внуками, могла бы проводить занятия в местной музыкальной школе. Или, если ей это сложно, – обучать песням своих собственных внуков.

Не так уж сложно сохранить то, что есть. А вот когда этого уже не будет, появятся действительно серьезные проблемы. К счастью, Туве это пока не грозит.