Имя талантливого, самобытного алтайского художника Григория Ивановича Чорос-Гуркина в Туве известно немногим, разве что истым любителям живописи, да тем, кто успел посетить передвижную вы­ставку картин, привезенную с родины художника, Горного Алтая, и посвященную его юбилею, 145-летию со дня рождения. Между тем несколько лет жизни художник провел в Туве и посвятил ей, ее великолепной природе около сотни своих полотен. Но прежде чем рассказать об этом периоде жизни и творчества художника, обратимся к его биографии. Григорий Иванович Гуркин родился 12 января 1870 года в Улале, ныне это город Горно-Алтайск, в семье потомков теленгитского хана Коная, представителя рода чорос, который позднее Гуркин сделает частью своей фамилии. Его семья была православной, поэтому в 1878 году его отдали в школу иконописи Алтайской духовной миссии, затем работал учителем в школе, продолжая заниматься художественным творчеством. В это время и произошло его знакомство с А. В. Анохиным, собирателем алтайского фольклора, который подтолкнул его к мысли продолжить обучение художественному ремеслу в Московской академии.

Завершилось экспонирование передвижной выставки живописи, графики Г.И. Чорос-Гуркина «Я, сын Алтая» из фондов Национального музея им. А.В. Анохина Республики Алтай. По договору, эта выставка была обменная: в 2013 году в Горно-Алтайске экспонировалась выставка «Графика Нади Рушевой».

Выставка Чорос-Гуркина насчитывала 77 произведений живописи и графики, охватывающих разные периоды его творчества с 1908 по 1932 год, и 18 альбомов, каталогов и книг об алтайском художнике с трагической судьбой. Как ученик И.И. Шишкина, Чорос-Гуркин написал много родных пейзажей Горного Алтая, этнографических зарисовок местного населения, его бытовых условий. В годы гражданской войны он уехал в Монголию. В 1921 го­ду отряд красных партизан под командованием Сергея Кочетова возвращался в Туву, к ним присоединился и Григорий Чорос-Гуркин.

Экспозиция выставки содержательна и красочна по насыщенности сюжетов и тем. Тувинским посетителям интересно было увидеть пейзажи, зарисовки, связанные с Тувой, в которой художник пробыл до 1925 года: портреты шаманов, пейзажи Енисея и Тоджи, красных партизан села Атамановки (ныне — село Кочетово), живописный и графический портреты их командира Сергея Кочетова, датированные 1921 годом.

В Национальном музее РТ в минувшую пятницу в зале временных экспозиций открылась выставка «Я, сын Алтая». Здесь представлены 77 копий произведений Григория Чорос-Гуркина из собраний Национального музея Республики Алтай. Познакомиться с творчеством мастера можно до 5 ноября.

Григорий Иванович — не чужой для центра Азии человек. Судьба его — трагична, забрасывала в разные уголки Земли. Жил в Монголии, осенью 1921 года оказался в Туве, где оставался до 1925-го. Участвовал в создании первого букваря тувинцев, уже вернувшись в СССР. А в 1924-м помогал иллюстрировать первый номер нашей газеты «Тувинская правда», которая тогда называлась «Красный пахарь». Ездил по разным уголкам ТНР, даже в Тодже побывал. Записывал тексты мистерий шаманов, конечно же, творил, рисовал, писал сюжеты на местом материале. Выполнял и заказы тогдашнего руководства молодой страны. Многие полотна «урянхайской коллекции» автор представил во второй половине 1920-х годов на восьмой выставке АХРР «Жизнь и быт народов СССР» в Москве и Ленинграде. О них А. В. Луначарский сказал: «Отмечу еще замечательные по тонкости, прямо-таки драгоценные по краскам пейзажи Чорос-Гуркина, ойротского художника с Алтая».

Для каждого алтайца имя Григория Ивановича Чорос-Гуркина почти священно. Исследователи его наследия гордо именуют себя гуркинистами – по аналогии с пушкинистами, знатоками творчества Пушкина. И такое отношение неудивительно: в Республике Алтай считают, что именно этот человек открыл культуру алтайцев всему миру. Родился Григорий Иванович Чорос-Гуркин в Улале (ныне Горно-Алтайск) в семье кустаря-шорника. Учился в приходской школе, а в свободное время любил заходить в стоящую рядом иконописную мастерскую, помогал ученикам готовить доски, растирать краски. Один из студентов по доброте душевной стал обучать смышлёного подростка тому, что знал сам. Но однообразный перевод по шаблону носов, бровей и глаз быстро наскучил мальчишке, и он стал рисовать то, что видел вокруг. Это заметил другой старший товарищ – Андрей Никифоров, ставший для Григория первым настоящим наставником. Андрей настолько увлёк своего подопечного живописью, что тот стал отдавать ей практически всё своё время, чем немало огорчал родителей. Они искренне не видели в увлечении сына никакого практического смысла.