Проект создан при поддержке РГНФ (грант 09-03-12130в)
Рец. на: Монгуш М. В. Тува век спустя после Каррутерса и Менхен-Хельфена. Осака: Национальный Музей Этнологии, 2010. 212 с.
Под таким интригующим названием вышла из печати солидная монография доктора экономических наук, профессора СВФУ им. М.К.Аммосова, академика Академии Северного Форума, академика Международной академии аграрного образования, заслуженного работника народного хозяйства РС (Я) Николая Николаевича Тихонова. Он - известный ученый с солидным стажем, со своим собственным видением на происходящие события, смело и открыто излагающий результаты исследования без особой суеты. Словом, настоящая творческая личность. Работа состоит из четырех больших разделов и многочисленных глав. Но дело не в этом. Вся уникальность и ценность настоящего исследования состоят в притягательности к себе, в желании поразмышлять вслед за автором, поспорить, а может быть и покритиковать. При этом книга содержит огромный познавательный материал и несет в себе просветительский дух. Не каждый ученый может достигнуть такого успеха у читателей. Меня книга Н.Н.Тихонова привлекла тем, что она затрагивает проблемы, которые давно меня интересуют не только как ученого, но и как политолога, исследователя общественно-политического направления развития Республики Саха (Якутия). Поэтому приступим к размышлениям вокруг вопросов, поднятых в этом исследовании.
Рецензия на мон.: Яданова К. В. Указатель сюжетов и версий по материалам алтайской фольклорной традиции: «Встреча охотника с мифическим существом». Горно-Алтайск, 2013. 287 с.
Подготовлено при поддержке регионального гранта РГНФ (№ 131408001 «Мифы, легенды, предания калмыков (несказочная проза калмыков) (подготовка текстов к изданию)»).
Рецензия на мон.: Ерохина Е. А. Сибирский вектор внутренней геополитики России. Новосибирск, 2012. 418 с.
Только что вышла в свет книга Ч.-Д. Ондара «Путь инженера» — более 200 страниц. …Каждый человек должен оставить свой след в памяти людей. Обидно, что вместе с тобою уходят твои жизненный опыт и знания, которые пригодились бы другим поколениям… Еще десять лет назад после юбилея задумал написать эту книгу о своем замечательном времени и поколении 60–70-х годов. Книга захватывает искренностью и юмором, самой личностью автора. Ч.-Д. Ондар открыл сундук своей памяти, пролистал блокноты и записные книжки, нашел исторические справки, убедил написать воспоминания своих соратников. И перед читателем развернулись яркие страницы большой жизни — от пламенной юности до мудрости 75 лет. Тувинцы — степной народ со своим неспешным менталитетом, более склонным к гуманитарным наукам. А здесь первый инженер-механик, учившийся в Питере.
Рецензия на: Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусы-2: тезаурусный подход к пониманию человека и его мира. М. : Изд-во Нац. Ин-та бизнеса, 2013. — 640 с.
Рецензия на: Ламажаа Ч. К. Тувиноведение: новые горизонты. М. : Издательский дом «Либроком», 2013. — 225 с.
Рецензия на: Ламажаа Ч. К. Архаизация общества. Тувинский феномен. М. : Издательский дом «Либроком», 2013. — 272 с.
Среди старых театралов Кызыла, которых осталось буквально единицы, до сих пор ходит легенда о спектакле «Ромео и Джульетта» с Хертеком Ольбезековичем Шириин-оолом и Ириной Ивановной Лопсан (Даваа), поставленым Сиин-оолом Лакпаевичем Оюном в 1972 году. На сцене старого театра была реальная Верона с домом Капулетти, с балкона которого Джульетта общалась с Ромео. Джульетта была хрупкой, почти прозрачной, неземной красоты, а Ромео был очень страстным и невероятно обаятельным. И зрители настолько были вовлечены в действие, что в финальной сцене многие плакали, не скрывая слез. Спектакли умирают, но память о лучших из них остается многие десятилетия, а бывает, что и столетия… Сюзанна Ооржак через 40 лет после первой постановки решилась вновь представить эту самую печальную повесть на свете на тувинской сцене. И в целом спектакль получился совсем другой, но тоже замечательный. Будут ли его помнить благодарные зрители, покажет время.
В прошлую субботу в Саха театре прошла презентация книги Лены Федоровой “Евразийство: стремление к древнейшей или новой религиозности универсальных идей”. Не сразу можно запомнить и тем более, выговорить название книги. Из семи слов запоминаются пять первых, и те заставляют напрячь мысли и отвлечься от обыденности. Обыденное сознание упорно отказывается понимать такие вещи, словно защищает себя от чего-то излишнего. Не хочет оно утруждать себя, хотя где-то понимает, что за этими сложными словами кроется важное. Получив в подарок от автора книгу, решила, что нужно дождаться новогодних выходных, когда за окном туман, по телевизору попса, а организм, устав от пищи телесной, требует пищи духовной. Самое время взять в руки книгу и победив в себе привычку легкого чтива, пойти вместе с автором по пути познания концептов тенгрианства и русского космизма.
Если, следуя методике Марселя Пруста, надкусить слово «Тува», то в нашем сознании возникнет либо певица Сайнхо Намчылак, смешивающая архаическое горловое пение с авангардными музыкальными формами, либо недавний властитель трёхбуквенной аббревиатуры МЧС, Сергей Кужугетович Шойгу. После этого поток ассоциаций полностью иссякнет, не успев превратиться ни в полноводный поток, ни в мелкую, периодически засыхающую речку. Книга Романа Сенчина, посвящённая загадочной «внутренней» российской Монголии, нацелена на то, чтобы «послевкусие», оставляемое словом «Тува», было более продолжительным и устойчивым. Читатель, например, узнает, что у автора рецензируемой книги «до сих пор сладко становится во рту», когда он вспоминает Щёлы – «участок голых песков», располагающийся «чуть южнее Кызыла, сразу за взлётно-посадочными полосами аэропорта». Именно в этой, казалось бы, малопригодной для жизни местности растёт «вкуснющая, ароматная» черёмуха с крупными, мясистыми ягодами, которую в детстве мемуарист-исследователь со своими друзьями и родственниками собирал вёдрами.
Главный недостаток прозы Сенчина очевиден: все его повести и романы совершенно неотличимы друг от друга. Различие может возникать лишь в материале, на котором автор в этот раз решил опробовать свою холодную, безвольную интонацию. Метод у Сенчина действительно оригинален: он пишет настолько плохо, настолько антихудожественно, что это вызывает необъяснимый, казалось бы, кайф. При этом непросвещенный читатель, конечно, будет принимать прозу Сенчина за чистую монету, не видя в его реализме никакого подвоха. Для буквальной веры в события, описываемые в тексте, у Сенчина сделано очень много: здесь он похож на Гришковца, с которым его вообще роднит столь же много, сколь и разъединяет, несмотря на кажущуюся дикость такого сопоставления. Главная же общая черта Сенчина и Гришковца – наивность, обескураживающая настолько, что предположения о ее искусственной природе возникают сами собой. Ну ведь невозможно в начале 21 века писать так, как пишет Сенчин!
